- Васька! – крикнул Митька в глубь дома.
За холщевой занавеской, отгораживающей правый угол, послышалось шевеление, и через несколько секунд щурясь от солнца, взлохмаченный и недовольный появился мальчуган.
- Чо орешь, как оголделый, - хотел напуститься он на разбудившего его парня. Потом рассмотрев, кто перед ним, заулыбался, и уткнувшись лицом в плечо Митьки, обнял того. – Живой, родимый, слава Богу! Я думал, что больше никогда тебя не увижу, - вытирал он кулаком нос, и прятал наворачивающиеся слезы.
- Ну, будет! - Похлопал он по спине мальчугана. – Мне брат Борис нужен, ты не видал его?
- Нет, не видал. - Помотал головой Васька. И кот его еще со вчерашнего вечера пропал. Хитрющий такой, то спал тут в сенях на заячьем тулупе. А как завидел брата Бориса идущего в сторону леса, так за ним и засеменил. Потом меня мать твоя вечерять позвала, я и не увидал куда они подевались. Опосля меня в сон сморило, и я не дождался, когда они возвернутся.
- Зачем ты мне про кота болтаешь, на черта он мне сдался? Хоть пусть его лешаки себе заберут, - забеспокоился Митька присев на ступеньку крыльца.
- Так кот-то какой-то необычный, про то мне сам брат Борис поведал, - пожал плечами Васька и сел рядом с Митькой на ступеньку.
Потом он, как-то боком прижавшись к Митькиному плечу, почти в самое ухо спросил того:
- Это Василиса тебя так? Она больше не придет?
Митька вздрогнул, посмотрел в глаза мальчика и резко отвернулся.
- Я боюсь ее, пусть бы она пропала навеки, - заблестели слезы в его глазах.
- Так она же твоя сестра? – Удивился Митька, тону и высказываниям Васьки.
- Зачем мне сестра ведьма? Я не хочу ее. Из-за нее маманя, братья и… - Васька понизил голос и уже шепотом произнес - Настя сгинули. Пусть убирается из нашего города. Поговори с князем, пусть он прогонит ее.
Митька опустил голову, уткнувшись в свои колени. Его плечи медленно вздрагивали. По нему было видно, что суть происшедшего теперь в полной мере стала до него доходить. Просидев так минут десять, и видимо приняв сложное для себя решение, он встал, распрямив широкие плечи, и произнес, разделяя каждое слово:
- Их не вернешь, наше дело сохранить о них память. И положив на грудь большую руку, продолжил: - Настя, ты была для меня светом и воздухом, мое сердце будет оплакивать тебя всю мою жизнь, сколько бы мне не было отпущено Богом. Но я православный христианин, воин и защитник Отечества, а посему в той же мере мне важны и мое Отечество, и люди, живущие в нем. И я должен защищать их и веру свою. И если потребуется, не жалея живота своего оградить их от лиха, зла и ворогов. Клянусь тебе Настя, что если доведется мне отомстить за тебя, я сделаю это с превеликой радостью.
Он повернулся к Ваське, потрепал его соломенные, выгоревшие на солнце волосы и сказал уже более мягко:
- Найди маманю, пусть к обеду на стол соберет, и позовет всех помянуть семью твою. Затем он подошел к своему коню, вынул из-под седла мешочек напоминающий кисет, и отдал его Ваське. – Здесь серебро, отдай мамане, да скажи, чтобы не скупилась, мол Митька приказал.
Васька взял мешочек и побежал за ворота, с такой прытью, что Тихомиров пожалел, что он не живет в его времена, а то составил бы отличную конкуренцию в мировом футболе Фернандо Торресу и Криштиану Рональду.
- Почему ты, называешь святого брата Бориса, Антоновым? – зацепился пристальным взглядом Митька за Тихомирова.
- Потому что он Роман Антонов, - просто ответил тот. - А почему ты называешь его Борисом?
- Он не помнил своего имени, а ликом очень похож на святого Бориса, вот я его и стал так называть. Он нашему князю помог шведов победить, да и народу от смерти спас много. Так что он что ни на есть настоящий Святой, а как его там по правде кличут мне все едино. Роман, так Роман.
Митька почесал заострившийся нос, потом затылок, и кивнув в сторону избы, где спал Рябинин, спросил: - А второго Святого брата Глеба, как кличут?
- Егор Рябинин, - ответил Тихомиров. - Он что тоже память потерял? – усмехнулся он.
- Не знаю, да только напоминает он мне кого-то, но то, что он тоже Святой и козлу понятно, - пожал плечами Митька.