- Переруг, это охранник Черной Берегини, он стоит на околице ее владений и охраняет их. Так и норовит всех перессорить, во всякую семью или компанию раздор внести. В его святилище слуг не хватает, потому, что они постоянно ссорятся между собою и дерутся. Многие из них уходят служить другим злыдням. А Михей этот, его единственный требытник который остался ему служить, потому что сам еще хуже самого Переруга. Он добывает ему требы.
И заметив непонимающий взгляд Тихомирова, добавил, – ну гостинцы значит, угощения разные. Так как к самому Переругу никто не доходит, Михей со всеми сцепляется. А когда никого нет, то он сам с собой ругается или с самим Переругом бранится. Щиплет сам себя за руку, чтобы как можно сильнее разозлиться и с собою же покрепче поссориться, а иногда от скуки самого Переруга побивает. Так что тот и сам не рад, что этот Михей ему прислуживает, – закончил свое повествование, и тяжело вздохнул Митька.
- А-а-а… - многозначительно произнес Тихомиров. – В жизни еще я так ни с кем не ругался и не злился, - засмеялся он. – Переруг значит? - все еще давился он смехом. – Я запомню…
Митька тоже глядя на Тихомирова смеялся и похлопывал себя по бедрам:
- А здорово он про попадью наплел.
- И про то, как ты от князя по голой…, ха-ха-ха, - не мог остановиться, Андрей, - получил…
Дальше шли за «Рыжим чудовищем», так Тихомиров прозвал кота, который распушив свой хвост, и задрав его трубой, указывал теперь путь.
То и дело вспрыскивали от смеха, вспоминая свое недавнее приключение. И только злой взгляд зеленых глаз кота приводил их снова в чувства.
Лес постепенно превращался во что-то пугающее и зловещее, все непроходимее и темнее, с каждым шагом становилось все холоднее, и Тихомирову показалось, что сейчас как в сказке появится избушка на курьих ножках, а в ней..., - опять затрясся он от смеха, своим мыслям – Михей.
- Ш-ш-шь, - зашипел на него Митька, призывая того к тишине, - угомонись ты.
Но как не старался Андрей успокоиться, его широкие плечи сотрясались в безудержном хохоте. Сейчас ему было так хорошо и весело, такое чувство счастья он не испытывал очень давно, с тех самых времен, когда вся семья была в сборе, и Вика была жива.
- Шоколада своего объелся что ли? – со злом прикрикнул на него Митька, - Дурману туда, али зелье, какое добавляют?
- Нет, порошок бобов какао, - опять прыснул Андрей.
- Что это за бабоки такие? – не расслышал Митька.
Тихомиров ничего не ответил, потому что опять затрясся в приступе хохота.
- На Припегалу он что ли наступил? – сам у себя вслух спросил Митька.
- На кого я там наступил? – все еще не мог успокоиться Андрей. Лицо его было красным, от смеха сводило скулы и болел живот.
Митька остановился, достал из своей котомки какой-то узелок, развязал его, взял щепотку какого-то порошка и сыпанул его в глаза Тихомирову.
- Чур, его! Чур! – закричал он и замахал руками перед его лицом. – Чур Припегала, Чур!
Тихомиров зажмурился. Глаза защипало и запекло. Он ничего не видел, но смеяться сразу перестал. За спиной послышался шорох листьев и возня. Как будто кто-то легкий спрыгнул с его плеч и скрылся в лесу.
- Кажется полегчало, - выдохнул он, но теперь я ничего не вижу, - обратился он к Митьке. – И кто это был?
- Припегала или Чурила? – уточнил Митька.
- Оба, блин? – с раздражением спросил Тихомиров.
- Старики поговаривают, что Припегала, это бывшая жена Переруга. – Стал объяснять Митька. - Она все время смеялась над ним, вот он ее и прогнал. Цепляется ко всем, кто к ее бывшему мужику приходит, иного до могилы довести может, защекотать и засмешить до смерти. А Чурила, это домовой такой, который защищает своих хозяев, его только позвать надо.
- Типа, Чур меня? – закончил за него все еще щурившийся Андрей. – А что ты мне в глаза насыпал дурень?
- Не три, быстрей пройдет, - отодвинул его руку от глаз Митька. – Это одолень трава. От недугов и напастей защищает.
- А-а-а…- опять многозначительно произнес Тихомиров. – Слава Богу, что я живу в двадцать первом веке, где во всю эту чушь никто не верит. И там нет никаких Переругов, Чудиков и других Леших, - с облегчением вздохнул он.
Лес становился все мрачнее и гуще, лучи больше не пробивались через кроны деревьев, стало очень холодно и сыро. Холод словно скользил между лопаток, забирался под кожу, превращая пот в кристаллы льда.