Антонов, ощущал, как в неслышном плаче сотрясаются мускулы друга. Он знал, что для него значила Тоня.
- Почему, ты выбрал меня? – с упреком спросил Роман.
- Так мне велели волхвы. Ты должен жить. Оно вернется, - делал большие паузы после каждого предложения Андрей, словно хотел усмирить свое трепещущее сердце.
- Спасибо тебе, - еле выдавил из себя Антонов. – Значит так надо, - сам себя уговаривал он.
Когда прошла слабость во всем теле, Антонов поднялся на ноги и подошел к телу Тони. Ее серые глаза смотрели в небо, и оно в них отражалось – яркое, чистое, синее. Она улыбалась, раскинув руки в разные стороны, как будто старалась обнять его. Она напоминала белую птицу, взмывшую в небо и парившую где-то там, высоко-высоко. Она была счастлива. Антонов опустил руку на ее лицо и закрыл ей глаза…
Post tenebras lux. Amicos res secundae parant, adversae probant. Dura lex, sed lex. [1] - (лат) После мрака свет. Друзей создает счастье, несчастье испытывает их. Суров закон, но это закон.
Глава 30 "Пути Господни неисповедимы"
Очередная операция на сердце прошла успешно. Тихомиров стоял в залитом светом коридоре и успокаивал родственников очередного пациента:
- Все будет хорошо, он обязательно поправиться. Сейчас он спит ему нужен покой. А через пару дней его можно будет навестить, - голос Андрея был мягок и вселял в людей надежду. – Идите домой, вам тоже нужно отдохнуть.
- Доктор, можно я здесь в коридоре посижу, я не местная, номер в гостинице снять не успела. Я прямо с поезда.
- Таня, - позвал Андрей медсестру, - проводи женщину в 15-ю. Зиновьеву сегодня сын забирает, звонил что подъезжает уже. Дай распоряжение сестре-хозяйке, чтоб сменила белье и проводи женщину в столовую, у Надежды Петровны наверняка найдется чем человека покормить.
Медсестра улыбнулась, и обратилась к женщине:
- Пойдемте я вас провожу.
Та послушно пошла за девушкой. Идя по длинному, чистому коридору женщина думала о том, какое счастье, что есть такие замечательные, бескорыстные и добрые люди как доктор Тихомиров. Как повезло ей и ее сыну, что они попали именно к нему. И как ей хочется, чтобы доктор был тоже счастлив, как она теперь. Ведь он ей обещал, что все будет хорошо, и она ему искренне верила.
Андрей приходил поздно, но Настя всегда ждала его. Она тихо накрывала на стол разогретый ужин. Смотрела на мужа влюбленными глазами, как на долгожданном свиданье. Рассказывала о всяких пустяках, произошедших с ней и сынишкой в течении дня и планах на следующий.
Андрей внимательно слушал, иногда улыбался, иногда коротко отвечал. Он всегда был немногословен, а после полученной травмы в грозу еще больше замкнулся в себе. Главным для него всегда была работа. Польза людям. А потом семья и он сам. Он всегда всем был доволен, никогда не повышал голоса, не высказывал претензий, не жаловался. Настя к этому давно привыкла, он был для нее всем. Она не могла им надышаться. Ей хватало его взгляда, редкой свободной минуты, проведенной с ней. Даже когда он спал рядом она была счастлива его присутствием.
Когда восемь месяцев спустя после долгого молчания и неизвестности Тихомиров позвонил ей, Настя очень удивилась. Они встретились в том же кафе на вокзале, и он сказал, что уезжает в свой город навсегда. И если она не против, то он будет рад видеть ее у себя в любом качестве. Конечно же она не была против. Она была «ЗА!» Тем более, что после той ночи, она носила под сердцем его ребенка. Прошло уже два года, а Настя так и не знала, что произошло с ее мужем, кроме короткого рассказа о том, что в грозу его ударила молния. Что он долго лежал в коме, а когда окончательно выздоровел позвонил ей.
Однажды зимним вечером, Андрей прибежал с работы раньше обычного и с воодушевлением сообщил Насте, что через час у них будет очень важный гость. Принес с магазина разных деликатесов и велел Насте накрыть стол на кухне. Так как собирался сидеть с гостем долго, и не хотел им с сыном мешать спать. Из чего Настя поняла, что ее дело накрыть на стол и удалиться, что этот разговор не для ее ушей.
Она была очень рада, тому как Андрей ждал этого человека. Он сиял, улыбался, заглядывал под крышки кастрюль, вдыхал ароматные запахи и мечтательно подкатывал глаза. Давно, если не сказать никогда Настя не видела его таким счастливым, разве что когда он встречал ее из роддома, и взял на свои огромные ручищи маленький вякающий сверток.