[1] Аb initio! (Лат.) С самого начала.
Глава 6 "Ящик Пандоры"
Антонов долго не мог уснуть в эту ночь. Даже смертельная усталость не помогала забыться. Мысли все время возвращались к одному и тому же: почему их не было всего одну ночь, а все говорят, что вернулись они только через трое суток? Кто, та женщина в лесу, которая вправила ему руку и указала дорогу, если не бабка Лукерья? И что вообще происходило в этом странном лесу? Не мог же он все это придумать. А может быть, ему действительно все это померещилось? Надо будет поговорить с Тоней, - решил Антонов. Обсудить что с ними случилось им так и не довелось, потому что их, как на ринге растащили в разные стороны и объявили таймаут.
Дальше его мысли стали кружиться вокруг Тони, ее растерянных глаз, ее растрепанных струящихся волнами волос, испуганного худенького тельца. Интересно кто она? Почему выбрала медицину? Что собирается делать после колледжа? Все эти и множество других вопросов всплывали в уставшем мозге Романа Антонова. Он старался представить себе, как они с Тоней будут говорить обо всем этом, как она расскажет ему о себе, как они будут, держась за руки, идти вдоль реки, любуясь вечерним закатом, как ему будет хорошо и спокойно. Эти мысли плавно вытекали одна из другой, и наступала пьянящая дремота. Только Антонов начал опускаться в нее, как вдруг из-за плакучей ивы, что росла у берега речки вышла темная фигура и преградила им путь, Антонов поднял глаза и увидел лицо Тихомирова.
- Вот, гад! Ведь почти уснул, - вырвалось вслух у Антонова. А дальше уже про себя добавил: «все так было замечательно, пока ты не выперся, что тебе надо в моем сне? Теперь точно не усну».
Мысли начали виться и жужжать вокруг Андрея Тихомирова, потом перешли на надоедливого Максима Самохина, который сопел теперь в две дырочки на соседней кровати и смешно раздувал щеки. Ему, наверное, Светка сниться, а не всякие там Тихомировы, заключил Роман, повернулся на другой бок, и стал считать овечек.
Семьдесят третья повернулась к нему своей кучерявой мордой, и стала корчить рожу похожую на Тихомирова, семьдесят четвертая овца была похожа на Самохина, семьдесят пятая на Караулова семьдесят шестая на Губкина. Потом овца с рожей Губкина, хитро подмигнула ему, и начала рассказывать о предстоящем фронте работы. Откуда-то появился овца-Северский, который шевелил протезом вместо копыта и манил его в какой-то кабинет. Антонов шел по коридору за Северским в образе овцы, пока тот не остановился перед дверью с табличкой:
«Профессор медицины и секретных наук,
Бабка Лукерья.
Ведущий специалист в области парапсихологии, хирургии, кардиологии».
Антонов хотел спросить у Северского, что значит «секретных наук», но Северский жестом показал ему: «Тихо!» И Антонов промолчал. Бывший хирург открыл скрипучую дверь, там было темно и сыро: «Как в лесу подумал Антонов», его с силой толкнули в темноту, он упал на коленки и стал обшаривать пол, потому, что Северский закрыл за ним дверь. Что-то теплое и мягкое дышало ему в нос. Роман подумал, что это, наверное, семьдесят четвертая овца снова начинает корчить ему рожу Самохина. Он попытался разглядеть ее, и изо всех сил раскрывал глаза, но ничего не видел, только услышал, как завелся трактор, а потом тракторист стал расталкивать и трясти его. Овца вдруг приобрела рыжей цвет и превратилась в кота, а тракторист обрел лицо Максима Самохина.
- Ну, ты дрыхнешь! Не разбудишь тебя. Вставай быстрей, Маринка уже два раза приходила звать на завтрак.
- Это рыжее чудовище когда-нибудь задушит меня во сне, - сбрасывая недовольного кота на пол, зевая и потягиваясь, произнес Роман.
Быстро позавтракав, пришли к больнице. На улице уже Губкин раздавал поручения девчонкам. Тоня стояла в белой косынке с кисточкой в руках, и в ответ, на указания Губкина молча кивала ему головой. Заметив приближающихся ребят, она улыбнулась, и махнула им рукой. Остальные девчонки тоже обернулись в их сторону и замахали.