- Какой черт понес тебя в этот Латуринск? Что ты там потерял? – брызжа слюной, не унимался Еремеев.
- Хотел поподробнее узнать о личности пропавшего, - сдерживая себя из последних сил, чтобы не нагрубить, ответил Рябинин.
- Много узнал? – издевался Еремеев.
- Достаточно! – вставая из-за стола и уже тоже повышая голос, ответил Рябинин.
- Иди, работай! И чтобы до конца недели я о деле Антонова забыл, как о страшном сне. Еремеев демонстративно отвернулся к окну, чтобы не видеть выражение лица Рябинина.
Он и не глядя на оперативника знал, как у того ходят желваки, белеют костяшки пальцев, а нос вытягивается и становится тонким, как у хищника перед тем, как сделать прыжок и задушить жертву.
Рябинин был лучшим оперативником его отдела, и все самые сложные дела он поручал именно ему. Характер у него был, конечно, сложный, вспыльчивый, но зато он был упорен и всегда добивался результата. «Висяков» у него практически не было, а за это Еремеев его уважал и ценил. Но это не мешало ему портить Рябинину нервы, и отчитывать его на каждом совещании или планерке.
Рябинин сначала сам заехал в морг, чтобы знать, к чему быть готовым, когда родители Антонова увидят тело.
Тело в реке обнаружили рыбаки, оно пролежало там не менее месяца, никаких стрелянных и колотых ран на нем обнаружено не было.
«Возможно, несчастный случай», - оглядев его, решил Рябинин. Да и наверняка определить Антонов это, или нет, было невозможно, так как тело распухло в воде и частично разложилось. Из одежды на теле были только брюки типа «джинсы», которые уже успели обрести серовато-зеленый оттенок. Придется делать анализ ДНК, продолжал размышлять Рябинин. По росту, возрасту и цвету немного уцелевших волос, труп подходил равноценно, как к Антонову, так и к Кондратьеву, а возможно, что и кому-то третьему. Почему Еремеев решил, что это Антонов не ясно.
- Ладно, разберемся, - сам себя успокоил Рябинин и направился к машине, где оставил свой телефон.
Предстояла нелегкая процедура, нужно было пригласить родителей Антонова и Кондратьева на опознание.
- Посмотрим, кому повезет? – грустно усмехнувшись, добавил он и стал набирать нужный номер.
В морге мать Антонова дважды падала в обморок, а Даша, сестра Кондратьева, стояла бледная и отрешенная. Сейчас она казалась еще худее, и практически просвечивалась. В ее глазах застыл страх и боль утраты. В голове Рябинина промелькнула мысль, что для этой девушки обе потери очень тяжелы и невосполнимы. Ей были дороги оба, и ей было все равно кто именно сейчас лежит на столе под белой простыней.
Особых примет у пропавших парней не было, да и на том, что именовалось трупом, их практически невозможно было обнаружить. Поэтому тело никто из родственников признавать своим не хотел. Судмедэксперт попросил пройти родственников в кабинет для взятия анализа на ДНК.
Даша Кондратьева после процедуры анализов, прошла мимо Рябинина покачиваясь, и видимо ничего не замечая вокруг. Родителей ее и Юрия не было, они, как всегда были в запое, тем более был веский повод, залить свое горе. Рябинин хотел было, догнать девушку, чтобы спросить, нужна ли ей его помощь, но тут ему преградил дорогу отец Антонова:
- Извините, - обратился он к нему, - я не знаю вашего имени отчества.
- Егор Александрович, - остановился Рябинин.
- Егор Александрович, - замялся Антонов старший, - дело в том, что я думаю, нам нет смысла сдавать анализ на ДНК. Ирине Петровне совсем плохо, мы лучше поедем домой, - кивнул он в сторону жены, которую отпаивали водой и успокоительными препаратами медицинские работники, приехавшие на карете скорой помощи.
- Ну, как же так? Я, конечно, понимаю ваше состояние и горе, но мы не можем идентифицировать труп. Особых примет у него нет, труп на половину разложился, одежда почти вся истлела, тут нужна точная экспертиза, - принялся уговаривать его Рябинин.
- Нет, нет, вы меня не правильно поняли, дело в том, как бы вам это сказать? – замялся Иван Геннадьевич, - Рома, нам не родной сын, - выдавил последние слова из себя Антонов старший. Мы усыновили его, когда Роме было два с половиной года. Поэтому наше ДНК, может совершенно не совпадать. У нас и группы крови разные, но мы скрывали это от него, чтобы не было лишних вопросов, и чтобы не травмировать психику ребенка. Да и любили мы его очень, Рома нам не родной только по крови. И он отвернул свое лицо в сторону, чтобы Рябинин не заметил его слез.