- А как ты думаешь, Антонов за черных или за белых? – с серьезным выражением лица спросил Рябинин.
- За белых, - не раздумывая, ответил Тихомиров.
- Это хорошо, - с облегчением выдохнул Рябинин. – А иначе, зачем мы его ищем? Я бы не хотел помогать темным.
- Ну, раз вы боретесь со злом, ищите и наказываете преступников, значит вы на стороне светлых, это же логично? Почему вас и привлекли к его поискам. Я думаю, что Антонов является той самой значимой фигурой, и вы должны его найти, - заключил Тихомиров.
Электричка замедлила ход, но это был не поселок Хмурый. До него надо было добираться автобусом или попутками, указатель показывал направление и расстояние в 12 км.
Автобусная остановка была пустой, немного поодаль стояли местные старушки и торговали соленьями, горячими пирожками и сухофруктами.
- Скажите, пожалуйста, - обратился к ним Рябинин, покупая пирожки, - автобус в Хмурый когда будет?
- Да через полчаса должен быть, если по расписанию придет, - ответила ему бойкая старушка, торговавшая солеными огурцами.
- А что может и не по расписанию? – озадачился Рябинин.
- Может, милок, еще как может, вступила в разговор другая старушка, которая продавала соленую капусту и маринованные грибы. – То сломается, то запьет, то с ним еще какая оказия случиться, одним словом Тютя. Это его так местные зовут, фамилия у него Тютюнников. Тридцать лет на этом маршруте работает, и хоть бы раз вовремя приехал.
- А он что один на этом маршруте работает? – совсем расстроился Рябинин.
- Нет, конечно, Алексеич тот вовремя всегда пребывает, или до него Димка работал, так тот тоже, припаздывал иногда, но был. А этот шалапут, может и запить, сегодня же Рождество, а тут еще и его смена.
Ни через час и не через два автобус так и не появился, попуток тоже не было, все сидели по домам и праздновали Рождество. Крупными снежинками повалил снег, и ветер стал кружить их в быстром вальсе. Старушки стали собираться по домам, складывая свои припасы по корзинкам и старым детским коляскам.
- Ой, не нравится мне это все, - стучал зубами и переминался с ноги на ногу Рябинин, - ой, не нравиться.
Обратная электричка будет в 21.00. значилось в расписании на остановке.
- Что будем делать? – обратился он к Тихомирову.
- До девяти вечера мы тут замерзнем, надо было пешком идти, через часа четыре дошли бы, и возможно вернуться успели бы. А теперь уже смысла нет, на обратную электричку опоздаем, а завтра в девять у меня операция назначена, - хлопал себя по бокам руками замерзший Тихомиров.
- Ребята, - услышали они голос одной из старушек, той, что продавала пирожки, - а что вы хотели в Хмуром?
- Да нам в дом малютки надо было попасть, - ответил Рябинин.
- Гостинцы детям привезли, или кто из родных у вас там? – поинтересовалась она.
- Нет, хотели узнать об одном ребенке, которого усыновили двадцать лет назад.
- Так там все работники уж давно поменялись. А знаете что, пойдем ко мне, я тут не далеко живу. Чаю попьем, согреетесь, может я вам, и помогу чем, я ведь в том доме малютке раньше нянечкой работала.
Старушка жила скромно и одиноко, гостям обрадовалась, стала накрывать на стол. Там появились нехитрые угощения в виде квашенной капусты, картошки в мундирах, соленых бочковых огурчиков, вишневой наливки и пирожков которые она не успела распродать.
Когда согрелись и насытились, старушка рассказала им о том, что помнила о мальчике Антоне Богданове.
- Наш дом малютки находиться далеко от центра, поэтому усыновляют деток редко, на моей памяти усыновили человек двадцать не больше, хотя я проработала там почти сорок лет. Брали в основном девочек, чтоб здоровенькие были и как можно помладше. К нам детишки из роддомов поступают или из приютов, если их где на улице находят, подкидышей этих. А этого мальчика привезли, когда ему почти два исполнилось. Он был слабенький, больной, но в глазах была такая сила, что жутко становилось. И самое странное он никогда не плакал, не жаловался, все терпел, уколы, капельницы, одиночество изолятора, как будто все что с ним происходило, это так легкие щекотки, по сравнению с тем, что ему уже довелось пережить.