«Так вот, что упало на него ночью сверху из слухового окна», - определил Антонов.
- От куда ты взялся? - обратился он к коту.
Но кот и ухом не повел, он все еще претворялся спящим, и только на миллиметр приоткрыл один глаз, чтобы удостовериться, что слова Антонова обращены именно к нему.
За дубовой дверью, которая вела в темницу, где в углу на соломе лежал Антонов, послышались приближающиеся шаги, затем загремели ключи и засов. Кот спешно спрыгнул с груди арестанта и залег в темном углу в солому.
Дверь распахнулась, и в темницу вошла женщина, за ней сразу же в обратном порядке послышался звук закрывающейся двери, затем опускающегося засова, лязг ключей и удаляющиеся шаги охранника.
- Здравствуй сынок, - обратилась к нему женщина, - ну, как тебе, получше сегодня?
- Да, спасибо, - отозвался из темного угла Антонов.
Кот вышел из своего укрытия и подошел к женщине. Она провела рукой по его спине, почесала за ухом и сказала:
- Молодец, Хорс, молодец.
Потом она осмотрела раны Антонова, смазала их чем-то и перевязала.
- Скажите, а вы от потери памяти не лечите? – обратился к ней Антонов.
- Нет, Святовидыч, не лечу, да и на что она тебе теперь? Тяжело тебе будет с ней нынче. Но она к тебе вернется, когда нужна будет.
- А как вас зовут? – снова обратился он к женщине.
- Блаженной Марией кличут, - ответила та.
- А почему «Блаженной»? – не отступал Антонов.
- Я не такая как они, лечить умею, будущее вижу, вот они и зовут меня Блаженной.
- А почему вы меня называете Святовидычем? Вы знаете, кто я? – не отпускал женщину Антонов.
- Знаю, милый, знаю. Да только ты мне все равно, не поверишь. Сам узнаешь, когда время придет.
За дверью снова послышались шаги охранника.
- Ну, мне пора, встала женщина, скоро придут за тобой. Днем ничего не бойся, а ночью, тебя Хорс охранять будет. Но и ты сам начеку будь, всякое может случиться, время сейчас трудное настает.
- А кто это Хорс? Кот, что ли? – уже вдогонку спросил Антонов женщину, стоявшую в дверях.
- Хорс – это небесное око: всезнающее, всеведающее, всеблагое, - ответила женщина и скрылась за дверью.
На соломе Антонов заметил тряпичный узелок, оставленный женщиной. Он развернул его, там был кусок ржаного хлеба, кусочек сала и глиняный горшочек с квашеной капустой. Еда показалась ему удивительно вкусной, если учесть, что он ел последний раз позавчера. Рыжий кот терся у его ног и принюхивался к салу. Антонов поделился с ним своей трапезой, а потом потянулся, и обращаясь к коту, произнес:
- Сейчас бы молочка или кваса, ну или воды, наконец. Очень пить хочется.
Кот облизнулся, и, не обращая внимания на своего сокамерника, стал тщательно умываться и причесывать языком свою рыжую шкурку.
Снова послышались шаги охранника, отворилась тяжелая, дубовая дверь, и в темницу вошел воин, тот, что привел его сюда.
- Эй, ты, вспомнил, как тебя величать? – обратился он к Антонову.
- Нет, - отозвался тот из темного угла.
- Ну, буду тогда тебя Бориской кликать Безпамятным, - сообщил ему воин.
- Зови, Борисом, мне все равно. А тебя как звать воин? – перенял эстафету Антонов.
- Дмитрием Рябиной кличут, можно Митькой, маманя так зовет, - ответил он. – Ну, ты это выходи, Ратмир тебя к себе зовет.
Антонов поднялся и направился к двери:
- А кто это Ратмир? – спросил он у своего провожатого.
- Это верный слуга самого князя, Александра Ярославича, друг его и помощник, - подталкивая Антонова вперед по темному коридору, ответил Митька.
- А это тот, которого убили на Невской битве? – зачем-то, переспросил Антонов.
- При какой битве? – в свою очередь задал вопрос Митька.
- При Невской, что 15 июля тысяча двести сорокового года была на реке Неве со шведами. А князь ваш Александр в историю вошел, как великий полководец по прозвищу Невский. А потом его русская Православная церковь к лику святых причислила.