— В вашем мире такого нет?
— Гаремов? Нагов? Или чего? — улыбнулась. — А мы можем посмотреть на тот фонтан, что был перед дворцом?
— Хитрая какая! — Хадиза подсела ко мне ближе. — Нет, не можем. Нас хранят как самое дорогое сокровище! И каждую ночь под дверьми стоят стражники. С женской половины тебя никто не отпустит. Если думаешь сбежать, то у тебя это не получится. Только если…
Женщина вдруг подскочила, взяла меня за руку и потащила за собой. Мы выбежали из сада, скрылись в низкой галерее, пока не оказались на круглом балкончике. Остановившись возле перил, Хадиза приобняла меня и рывком склонила. Перед глазами всё поплыло: под нами была сотня метров, если не больше. Было похоже, что часть дворца, по крайней мере, женская, выходила к каменному обрыву.
— Можешь спрыгнуть. Так многие делали, не дожидались брачной ночи. Это ведь страшно…
— Что? Быть с мужчиной?
— Быть с нагом, — Хадиза вдруг спала с лица и перестала улыбаться. — Мы ведь знаем его человеком, а нагом он открывается только… только седьмой жене.
Похоже, что мои мысли про людоедские темы были не так уж и безумны. Неужели он и вправду что-то делает?
— Почему?
— Такие правила. И никто не может их нарушить. Каждая из нас ждёт чего-то своего. Хассор заплатил много золота моей семье. Когда я вернусь к ним, — Хадиза мечтательно улыбнулась, — я буду свободной от всего! Буду жить так, как хочу. Ради этого можно потерпеть.
— А сколько терпеть?
— Когда кровить перестанешь, а значит, не сможешь родить.
— Но ведь у нага нет детей…
— Кириам тебе проболталась? — Хадиза воровато огляделась. На балкончике было прохладно, да и страшно. — Это одна из тайн нага, о которой запрещается говорить. Но у него и правда нет детей.
Богат, красив, бессмертен и бесплоден? Странное сочетание, убийственное, я бы сказала. Неужели седьмые жёны что-то узнают, что за это их…
— Амара жуть как хочет… привязать хассора к себе. Она ко всем седьмым жёнам так относится. Хочет… Хочет родить. Но этого, пожалуй, хотят все. Ребёнок сразу бы сделал тебя свободной и богатой. Только вот Амару беспокоят только деньги. Но хассор не жадный, у него этого богатства слишком много.
Я слушала Хадизу и смотрела вдаль. Каменный каньон напоминал впадину. Солнце висело где-то высоко, но было всё равно прохладно. Медленно отступая назад по гладкому полу, я утягивала женщину за собой.
— Давай вернёмся в сад, там мне понравилось больше всего. Уверена, дворец очень большой и красивый, но…
— Не беспокойся! Тебе стоит только дважды хлопнуть в ладоши, как тут же появится слуга. Они тут всюду, хотя их и не видно. Разберёшься. Давай лучше поговорим о чём-нибудь ещё! Амара такая строгая, а я не могу сидеть молча…
Это я уже и так поняла, женщина тараторила и тараторила. Её прорвало. «Поговорим» превратилось в «послушаем». Но я не была против, наоборот, вдруг узнаю что-то стоящее?
— Ты, если что, приходи ко мне! Я тебе покажу свою спальню, мы можем всегда поговорить. Ты первая, кто не боится, не плачет и не…
— Я выгляжу глупо? — встрепенулась и с радостью вдохнула свежий и приятный запах сада. Оставив Хадизу, подошла к невысокому дереву, сплошь усыпанному голубыми цветами. Рассматривая их, раскладывала по полочкам всё, что услышала. — Или что?
— Нет, не глупо. А ты знаешь, что можешь попросить у хассора почти всё? И он даст тебе это. За исключением свободы, конечно же. Ты ведь…
— Он мне даровал уже свободу. Только уйти отсюда я уже не могу? — слабо улыбнулась и посмотрела на Хадизу.
— Нет, — женщина покачала головой. — Хассору нужен ребёнок. Но это почти невозможно.
— Таких в нашем мире называют бесплодными, тех, кто не может иметь детей.
— О! Нет, дело вовсе не в этом, — Хадиза огляделась и тоже подошла к дереву. Приобняла ствол и прижалась к тёплой коре щекой. — Не так легко человеку родить от нага. А ты…
— Что я? — внутренне напряглась и озадаченно посмотрела на Хадизу. — Что?
— Тебе ведь не сказали? Ты же не отсюда… Не знаешь, — женщина тяжело вздохнула, провела ладонью по стволу дерева.