Она показала, где именно. Офицер шагнул поближе, наклонил голову и внимательно осмотрел участок кожи на ее руке.
– Ничего не вижу.
– Я же говорила вам. Синяков и кровоподтеков нет.
Гринвич посмотрел на своего коллегу, потом перевел взгляд на Карен.
– Мэм, у вас есть с собой оружие?
– Разумеется, есть.
– Где оно находится?
Карен откинула полу куртки, намереваясь продемонстрировать ему кобуру с пистолетом. Но Гринвич протестующим жестом выставил перед собой руку.
– Нет, нет. Этого довольно, просто скажите мне, где оно.
– В наплечной кобуре.
– У вас есть какое-нибудь другое оружие?
– Нет, только пистолет.
– Протокол, мэм. Я обязан соблюдать требования протокола, – пояснил он, как будто она обязана была немедленно уразуметь, что он имеет в виду.
Собственно, она понимала. Но легче от этого не становилось.
Гринвич вынул «Глок» из ее кобуры и протянул его напарнику.
– Мэм, в соответствии со статьей восемнадцать двести пятьдесят семь, часть вторая, Уголовного кодекса штата Вирджиния, применительно к случаю домашнего насилия, я обязан произвести ваш арест.
– Этот негодяй ударил меня так, что я потеряла сознание, а потом отобрал у меня пистолет! Я не могла позволить ему еще раз поступить со мной подобным образом…
– Одну секундочку! – Он выставил перед собой руку. – Теперь вы утверждаете, что он ударил вас так, что вы потеряли сознание? Похоже, ваша версия событий изменилась.
– Нет, все было совсем не так. Послушайте, офицер, сейчас я вам все объясню…
– Думаю, настало время напомнить вам о том, что вы имеете право хранить молчание…
– Нет, нет. Выслушайте меня. Вам не нужно делать это…
– Откровенно говоря, мэм, я обязан так поступить. У вас будет возможность высказаться в свою защиту, обещаю вам, но мне придется арестовать вас. Я постараюсь не причинять вам лишних неудобств.
Он снял с пояса наручники и многозначительно подержал их перед собой, давая ей возможность осмыслить то, что сейчас произойдет, Патрульный склонил голову к плечу, ожидая, чтобы она повернулась к нему спиной.
– Вы имеете право хранить молчание…
– Я чертов агент ФБР, так что свои права я знаю!
Но он был невозмутим.
– Бледсоу! – крикнула она закрытой двери оперативного центра.
Услышит ли он ее? И если даже услышит, то что сможет сделать? Карен почувствовала, как холодный металл сомкнулся вокруг ее запястий, и голос полицейского вдруг исчез. Слезы застилали ей глаза.
Этого просто не может быть!
– Я должна забрать сына из школы. Мне нужно… Ой! – Грубые кольца наручников впились ей в кожу. – Необязательно затягивать эти чертовы штуки так туго. Вас что, в академии ничему не учат?
Гринвич распахнул дверцу патрульного автомобиля и подтолкнул Карен к заднему сиденью. Она почти упала на него, когда полицейский пригнул ей голову, чтобы она не ударилась о крышу.
– Могу я по крайней мере позвонить?
Он взглянул на нее сверху вниз.
– После того как вы пройдете процедуру регистрации, я прослежу, чтобы вы получили доступ к телефону.
И дверца захлопнулась за ней.
Она в отчаянии уставилась на входную дверь, молясь про себя, чтобы Бледсоу вышел наружу и увидел весь этот кошмар.
– Бледсоу! – выкрикнула она.
Но окна патрульного автомобиля были закрыты. Она бросила взгляд на часы: без десяти пять. Даже если она сумеет дозвониться Робби – у которого где-то в центре города разразился собственный кризис, – вряд ли он успеет прислать кого-нибудь к школе вовремя.
Второй патрульный развернулся и направился к своему автомобилю. Гринвич открыл дверцу со стороны водителя, сел за руль и закрыл ее за собой.
– Четыре десять Бейкер, – произнес он в радиоприемник.
– Слушаю вас, четыре десять Бейкер.
– Направляюсь в изолятор временного содержания, со мной арестованный.
Когда автомобиль отъехал от бровки тротуара, Карен закрыла глаза и откинулась на подголовник.
Этого не может быть. Это происходит не со мной.
Будь ты проклят, Дикон!
…двадцать третья
Он пребывал в таком бешенстве, что ему срочно нужно было что-нибудь сделать, сорвать на ком-нибудь свою злобу. Прямо сейчас. Как раньше лай той злосчастной собачонки не давал ему сосредоточиться, так и сейчас это желание занимало все его мысли. Он угостил собаку шокером, чтобы заставить ее заткнуться. Но гнев, который распирал его изнутри, так просто не погасишь. Ему надо дать выход, излить его на кого-нибудь. Поначалу он просто метался по комнате подобно зверю в клетке, потом попытался работать с глиной, но ничего не помогало. Он сел за компьютер и начал писать.