Потом они лежали под деревянным навесом на длинной неустойчивой скамейке, соприкасаясь мокрыми макушками, подставив загорелые лица невидимым звёздам, и курили. Сначала молча, потом говорил он, а она слушала и улыбалась. Всё было так, как ей хотелось, просто и интересно. Андрей говорил, что любит её, что им стоит создать семью и попробовать дожить до старости в согласии и дружбе. Он сказал именно «в дружбе». Кристина перевернулась на живот и поцеловала его волосы. А он улыбнулся и добавил: «Ты знаешь, что ужасно красива? Да, да, не смейся, именно ужасно красива! Потому что ты меня тревожишь, разжигаешь изнутри, уничтожаешь… Но так сладко, так нежно. Только подлинная красота может так тревожить, потому что в ней заключён ужас. Ужас потерять или не уберечь. А из этого следует – красив тот, кто свободен. А ты свободна. Бессовестно свободна! Я не знаю, как у тебя это получается. Видимо, свобода впечатана в твой код ДНК. Ты, как кошка, позволяешь себя любить, но сама в чувствах не растворяешься. Ты эгоистична и своенравна, потому объяснений в любви от тебя вряд ли дождёшься. Но это совсем не означает, что ты ничего не чувствуешь. И я это точно знаю. Ты меня любишь, хотя и не говоришь об этом. Но, несмотря ни на что, ты – моя кошка. Посему обязуюсь тебя кормить, давать свободу и гладить по шёрстке! Меня это полностью устраивает… А тебя?» Кристина смеялась, гладила его волосы и думала, как он всё точно понял про неё, считал таинственный код, в который она сама отказывалась верить, но который каждые семь лет напоминал о себе, вновь и вновь переворачивая её жизнь с ног на голову.
Наверное, можно было бы сказать, что у них получилась неплохая семья. Всё было последовательно и правильно. Скромно расписались, съездили в Болгарию на медовый месяц. Через год родилась дочь Соня. Потом для Кристины настали длинные однообразные будни, в которых забота о ребёнке чередовалась с глобальными женскими проблемами: готовкой, стиркой, уборкой. Кристине начало казаться, что четырёхугольная камера быта, в которой она оказалась, постепенно стала сужаться. Очень скоро она превратится в совсем маленькую и узкую, и Кристина задохнётся. Где-то за дверью семейного сооружения находился Андрей. Он приходил, ел, тискал дочку, весело рассказывал о событиях дня и, разомлевший от домашнего тепла, шёл спать. Именно тогда Кристи поняла, что женщина должна уметь скучать. Потому что, чтобы привлечь или удержать мужчину, ей придётся выслушивать о футболе, работе и друзьях. Темы становились такими же однообразными, как и быт. Философские крылатые мысли больше Андрея не посещали. А если они у него и были, то предназначались явно не для семейного гнёздышка. Кристина кожей чувствовала присутствие других женщин, но не ревновала. Может, потому что ощущала их эфемерность, эпизодичность в их с мужем жизни? А может, потому, что никогда его не любила? Она считывала «погрешности» в поведении Андрея, словно выявляла орфографические ошибки в диктанте троечника, и терпеливо ждала, когда Соне исполниться полтора года, чтобы со спокойным сердцем снова выйти на работу, определив дочь в детский сад.
Тогда, на море под дождём, Андрей ещё не понимал, как сложно жить с человеком, который не в состоянии тебе ответить той же любовью, что и ты. Признаваясь в чувствах, любой из нас ожидает получить взамен столько же, если не больше. Нам только кажется, что мы в состоянии отдавать, не требуя ничего взамен. Лояльность Кристины, её спокойствие, граничащее с равнодушием, отрешённость только подстрекали к изменам, которые, в свою очередь, добивали Андрея, заставляя смиренно и тихо страдать. А если ко всему этому добавить разность интересов и вкусов, то получится среднестатистический неудачный брак, в котором проживает добрая половина человечества. Недомолвки, обиды, придирки, ревность… Её нелюбовь подстрекала его на ревность, глупую, колючую, по-детски инфантильную и от того жестокую. Он ревновал её ко всему: к ребёнку, книгам, которые она читала перед сном, фильмам и актёрам, которыми восхищалась, и морю, которое она обожала. Видел её лучистый взгляд, в котором отражалась картинка телевизора с морем и кораблём, и ненавидел весь мир. Однажды по телевизору показывали фильм о британской судоходной компании «Кунард». Обычный скучный документальный фильм, который Андрей не стал бы смотреть, даже если бы, кроме него, ничего другого телевиденье не предлагало, а на улице шёл беспробудный дождь. А она смотрела. И смотрела увлечённо, не отрывая глаз от экрана, смакуя каждый эпизод. На экране новоиспечённый то ли капитан, то ли его помощник о чём-то рассказывал репортёру. Кристи вся подобралась и, казалось, впитывала каждое слово этого смазливого пижона. Андрей смотрел на её профиль в ореоле тусклого освещения экрана и чувствовал, как в нём закипает ревность, а к ней примешивается злость на самого себя из-за абсурдности ситуации. Вдруг жена повернулась к нему и категорически заявила, что обязательно должна побывать на лайнере «Королева Виктория». Собрав всё своё самообладание, Андрей ответил саркастически лаконично: «Конечно, продадим квартиру и поедем». Но она его не слушала, она видела перед собой только искристое море, белоснежный лайнер и серьёзного парня в морской форме с лучистыми улыбающимися карими глазами.