Когда-то давно, когда Дэна ещё не было и в проекте, милая, но строгая девушка Ингрид оградила новоиспечённого мужа от всего «земного», взрастила в избраннике «особенный ген», но взамен забрала волю. Об этом глава семейства так бы никогда и не догадался, если бы не один неприятный случай через сорок лет совместной жизни. Кристине «посчастливилось» присутствовать при семейных разборках, которые случились вскоре после её переезда в Швейцарию.
Ну, Дэн, почему такая спешка? Что за разговор? Ведь мы сегодня собирались на каток, я Сонечке пообещала… – возмущалась Кристина в машине по дороге к дому родителей мужа.
Так надо. Произошло ЧП. Мама сказала, чтобы все были обязательно!
Что это за ЧП? – не отставала Кристи. – Тебе сложно сказать?
По-моему, отец ей изменил, – Дэн вцепился в руль, а под его скулами заплясали желваки.
А ты тут при чём? Твои сёстры? Вы все какое к этому имеете отношение?
Какое?! Самое прямое! Он плюнул в нашу семью! – раздражённо бросил он и метнул на жену свирепый взгляд.
Дальше Кристина наблюдала пьесу, походившую больше на комедию или фарс в двух действиях (во время ужина в столовой и за кофе в гостиной). Отец сидел во главе стола, хотя по сюжету было понятно – главой была Ингрид, а также главным действующим лицом и режиссёром этого домашнего кино. Мужчина сидел, подперев тяжёлую голову рукой, и старался ни на кого не смотреть.
И вот теперь, когда все в сборе… и даже больше, – мать семейства обдала Кристину таким взглядом, словно обожгла, – я хочу услышать от тебя правду! Давай, положу тебе ещё салата, – последняя фраза, такая обыденная, прозвучала как фальшивая нота в оркестре.
Ну, послушай… Зачем тебе это всё… Нет-нет, не хочу я салат… Я же сказал, что ничего не было… – бубнил себе под нос мужчина, пододвигая тарелку с куском красной рыбы. – Я не помню, чтобы хоть раз обидел тебя, почему же ты…
Ешь рыбу, – резко оборвала его жена. – Она улучшает память, дорогой. А если и это не поможет, то я тебе напомню. И про сообщение этой… – она проглотила эпитет и поморщилась, – тоже напомню.
Это простое недоразумение. Я же тебе объяснял! Как неудобно вышло… Зачем ты ей звонила?.. Это совершенно лишнее...
Неудобно?! – глаза и голос Ингрид подпрыгнули вверх. – Тебе неудобно перед этой стервой?! А передо мной тебе нормально? Перед детьми тебе комфортно? Пускать к себе в штаны какую-то прошмандовку!
Дэн, что означает «прошмандовка»? – как можно тише спросила Кристи, но рассерженная женщина умудрилась услышать.
Это наглая, беспринципная, вульгарная, падшая женщина, потаскуха!
Мама! – вмешалась старшая дочь. – Было понятно уже на первом слове!
Ничего. Это для обогащения словарного запаса, – прошипела Ингрид и плюхнула ложку риса в свою тарелку. – Кстати, рис получился отменный. Очень ароматный. Это мне в этом новом китайском ресторане подсказали. Вы там уже были? – совершенно спокойно обратилась она к Дэну.
Это тот, что возле школы на углу? Без видимых опознавательных знаков? Там раньше бар был.
Да, там. Они только открылись, обустраиваются. В нашей деревне давно не хватало чего-то такого пикантного, азиатского.
Да, что-то новое… – хотел поддержать разговор отец, обрадованный переходу на ресторанную тему, но Ингрид жёстко перебила его:
Нового захотелось? Пикантного?
Да, папа, как ты мог? – вдруг вставила младшая дочь, вытирая цветной салфеткой уголки рта. – Никогда не могла подумать, что ты способен на это! Мам, а хлеб есть? Хочу соус собрать на тарелке. Он такой вкусный.
На что способен?! Ингрид, что это за привселюдная экзекуция?
А ты на меня голос не повышай! И словами своими умными передо мной не бросайся. Лучше вспомни, как ты перед ней распылялся: «Мне так понравилось! Это было прекрасно! Мы должны это обязательно повторить!» – выкрикивала Ингрид, и с каждой новой фразой её голос повышался.
Ну и что?! – в такт ей выкрикнул мужчина. – Это же имеются в виду уроки по вокалу! Пение, понимаешь?! Уроки!
Тогда развод наш тебе будет тоже уроком! Я позабочусь, чтобы ты насладился этим вокалом сполна! – выкрикнула Ингрид и, схватив пиалу с рисом, выскочила из-за стола.
Ну, мама, не надо так сразу.
Мамочка, мы папу по-другому проучим, – подхватила жалобный тон младшей сестры старшая.
Проучим? За что?
Ты хочешь, чтобы мы вернулись к началу разговора, и я тебе снова объяснила, за что? – Ингрид вошла с новой бутылкой вина.
Зачем ты заставляешь меня оправдываться в том, чего не было? – почти жалобно прошептал отец и с мольбой посмотрел на Кристи, словно ища поддержки.
Кристина ему верила. Конечно, может, что-то вроде безобидного флирта там и было, но измена?.. Нет, в это она не могла поверить.
– Если бы я хотел что-либо скрыть, ты бы никогда не увидела этих сообщений.
Да что ты! И не услышала бы от знакомых, что ты остаёшься после репетиций с этой…
Так я же сам тебе говорил, что у меня индивидуальные занятия…
Значит, так! – жена не дала ему закончить. – Или она больше в твой хор не ходит, или мы разводимся, и на детей и внуков можешь не рассчитывать! – она многозначительно обвела присутствующих строгим взглядом, минуя Кристину, и каждый одобрительно покачал головой.
«Жесть», – подумала Кристи, и ей стало жалко худого мужчину с поникшими плечами. Ей было стыдно и, если бы представилась возможность провалиться сквозь землю, она сию же минуту бы это сделала. Кристина смотрела на его отросшие неаккуратные седые волосы, на серую осунувшуюся кожу, на длинные пальцы с пожелтевшими ногтями, и пыталась соотнести увиденное с образом Дон-Жуана. Не получалось. Ингрид тоже не тянула на «владычицу»: маленькое неухоженное лицо с крючковатым носом и бесцветными глазами, коротко стриженые седые волосы, консервативная унылая одежда и постоянно недовольное лицо. С такими «захудалыми» актёрами – и такие страсти! Хотя страсти тоже ненатуральные. Это была чистого рода манипуляция, построенная на отношениях «жертва-тиран», притом жертва была одна, а тиранов – трое. Первым внутренним порывом Кристины было желание встать на защиту «растерзанного» мужчины. Но здравый смысл вовремя пришёл на выручку, напомнив, что случилось, когда однажды она выступила в роли спасателя.
Это было очень давно. Ей только исполнилось двадцать. У подруги по университету, с которой Кристи делила комнату, обеды и секреты, появился парень. Не парень, а мечта, картинка. Со слов подружки, она давно о таком грезила. Через месяц их безоблачного счастья эта «картинка» стала названивать Кристине и недвусмысленно предлагать встретиться. Первый отпор был очень лояльный. Кристи попросила красавчика больше её не доставать, иначе она всё расскажет подруге. Парень не сдался, хотя и продолжал параллельно выказывать любовь к своей девушке. Кристина примерила на себя роль спасателя и рассказала о домогательствах подруге. И тут история получила совершенно новый оборот. Драматический. Роли неожиданно поменялись! Как ни парадоксально это звучит, но спасатель остался плохим не для тирана, а для жертвы, которая заявила, что это Кристи «крутила хвостом» перед её парнем и всячески его провоцировала. А когда увидела, что ничего не помогает, решила пойти на такую вот хитрость. Это был их предпоследний разговор. Через неделю Кристина переехала в другую комнату, а через месяц подруга попыталась с ней наладить отношения, поведав, что «эта мразь» бросила её из-за одной дуры с первого курса. Кристи выслушала, извинила, но дружить больше не стала. Но то была подруга, а тут совершенно чужой человек. Взрослый, имеющий статус в обществе, образованный. Он сам всё знает и понимает. А, как известно, от себя никто не спасёт, кроме тебя самого. Единственное, что вызывало неловкость и даже страх, так это отношение взрослых детей к отцу. Несмотря на возраст, они были инфантильны, словно в стенах этого дома время остановилось четверть века назад. По-детски жестокая непоколебимость и безжалостность читались в их взглядах и поведении. Судьба отца, решаемая за обедом, одновременное пережёвывание его «косточек» и красной рыбы с рисом – это было за гранью её понимания и отдавало душком полного неуважения… У них с Дэном будет не так! Не так…