По-видимому, моё лицо залило краской, так как подоспевший франкоговорящий сотрудник лайнера поспешил меня успокоить:
– А вот и я! Ну-ну, не стоит так переживать. Сейчас я вам всё покажу и расскажу, и вы отправитесь на тест по эвакуации. Вон уже знающие люди потихоньку спускаются к балконам…. Да… А вечером на корабле к вашим услугам…
Дальше я не слушала, а смотрела в том направлении, которое указал мой гид мгновение назад. И правда, справа и слева по красиво изогнутым помпезным лестницам спускались люди, облачённые в надувные ярко-оранжевые жилеты. Это выглядело настолько нелепо – современное средство безопасности и интерьер из красного дерева и позолоты, – что я усмехнулась. Вот где так просто могут встретиться две совершенно разные эпохи. Мой провожатый понял это на свой счёт:
– О! Вам нравятся латиноамериканские танцы? Сальса? Бачата?
– А?! – спохватилась я. – Да, нравятся, особенно бачата. – Я не солгала, так как одно время ходила на вечерние курсы и, со слов нашего учителя, очень даже преуспела.
– Супер. Значит, станцуем. Я обожаю танцевать. Кстати, меня зовут Марко, – сказал парень, обнажая белые зубы в широкой улыбке. Конечно, он же, должно быть, испанец или португалец: слегка бронзовая кожа, чёрные волнистые волосы и тёмно-карие глаза.
– Может быть, – уклончиво пообещала я и тоже улыбнулась.
Каюта оказалась маленькой, но очень уютной, с небольшим иллюминатором, который, к сожалению, нельзя было открыть. Но меня это не расстроило, так как я всё равно не собиралась сидеть в каюте. Марко мне показал, где находится жилет для теста, помог надеть его и провёл на палубу, где уже толпилась куча народа. Затем он попрощался, пообещав, что обязательно найдёт меня, и мы станцуем. Я же влилась в одну из шеренг и следующие полчаса слушала на трёх языках о том, как нужно вести себя во время чрезвычайной ситуации при пожаре или затоплении, а также как надевать спасательный жилет. Возвращаясь в каюту, я обнаружила, что заблудилась. Мне пришлось несколько раз пройтись вдоль корабля, пока я не остановилась возле большого развёрнутого плана на стене, видимо, специально повешенного для новичков вроде меня, и поняла, где нахожусь и как попасть в свою каюту. Через час я уже сидела с ментоловым коктейлем на палубе и смотрела, как поблёскивает под скупым английским солнцем цвета шампанского мелкая быстрая рябь. Море было тихим и молчаливым. Я привыкла: если море, то обязательно чайки. Так оно и есть, если видишь его с берега. Но теперь, когда вода окружает тебя на триста шестьдесят градусов, кроме неба и случайных шхун вдалеке, ничего не было. На палубе тоже было пусто. К вечеру немного похолодало, и народ мирно грелся. Теперь на палубе без кофты или жакета было довольно свежо. Я тоже куталась в шерстяную накидку, но уходить не хотелось. Вода, мерное, еле ощутимое покачивание и лёгкий ветерок словно убаюкивали. Тишина нарушалась негромкими звуками джазовой музыки и глухим гулом голосов из-за двери. Но это не мешало. Блаженство. Я закурила последнюю сигарету перед тем, как идти собираться на ужин. На палубу из дальней двери вышел парень в белой форме. Я посмотрела в его сторону и тут же вспомнила высокого мужчину в белоснежном кителе – его небрежно брошенное «идиотка». Одно лишь слово, а сумело отравить мою двадцатиминутную нирвану. Я со злостью затушила сигарету и отправилась одеваться к ужину, пообещав себе больше не вспоминать о неприятном.
За столом я оказалась вместе с одной милой пожилой парой из Прованса Даниэлем и Моникой, двумя гламурными подругами лет тридцати Патрицией (или просто Пат) и Валери из Парижа и одиноким манерным мужчиной лет пятидесяти Клодом из Женевы. Последний, как оказалось, был не совсем одинок, так как потом мне часто приходилось встречать его в компании смазливого молодого человека. В любом случае, за столом скучать не пришлось. Мы быстро раззнакомились, и ни возраст, ни разная ориентация никого не смущали.
– И ты вот так поехала одна? – спросила платиновая блондинка Патриция. – Я бы сама ни за что ни поехала. Я такое совсем не киф!
– Что, извиняюсь, вы не…? – переспросила Моника.
– Что? А, ну это в смысле «мне не нравится»! – она хрипло засмеялась, а черноволосая подруга её поддержала.
– Киф (Kiffer) на современном сленге означает «любить», – поспешила я объяснить.
– Ах, конечно, я всегда забываю, что молодёжь любит коверкать свою речь. Это считается модным.
– Всегда так было и будет, – вставил Клод, – но эта тенденция удерживается только на разговорном уровне.
– Я бы не стал утверждать, – вступил в дискуссию Даниэль. – Видел я переписку наших внуков, так там без полбутылки рома не разобраться.