С Аркадией Ивановной было интересно всё: читать, учить, гулять, даже молчать, наблюдая, как неспешно планирует на землю краснощёкий кленовый лист. Под её ненавязчивым присмотром Кристи хотелось, чтобы фартук и воротнички были опрятными и отутюженными, туфли – чистыми, а волосы – аккуратно заплетёнными и украшенными бантами. Появилось желание познавать мир. Она набирала в школьной библиотеке кипы книг и в предвкушении очередной истории вдыхала их застоявшийся архивный запах, замешанный на пыли и клее. Аркадия Ивановна была особенная, будто из другого мира. Во всяком случае, Кристине так казалось. У неё были рыжие короткие волосы, непроницаемые сканирующие серые глаза, неулыбчивый рот и долговязая костлявая фигура. Длинные юбки и платья, которые она носила, ещё больше удлиняли её, делая в глазах окружающих комичной. Но, несмотря на её гротескный вид, никто не смеялся и не позволял себе по этому поводу шутить. Внешняя строгость учительницы не пугала Кристи. Она интуитивно угадывала в этой странной женщине доброту и, что больше всего её восторгало, справедливость. Особенными были и уроки Аркадии Ивановны. Это были не привычные рутинные 45 минут с информацией, которая есть и в учебнике, а игры, таблицы, логические ребусы и невероятно интересные истории обо всём на свете. Её голос с лёгкой хрипотцой будто служил проводником в другой мир. Если она говорила о море, казалось, что слышишь шелест прибоя, если рассказывала о горах – ощущаешь ветер на лице, если о войне – чувствуешь во рту вкус гари и пороха…
Когда Кристина впервые появилась в новом классе, тема урока была «Домашний друг». Говорили о собаках, котах, попугайчиках и морских свинках. Но не просто говорили, а привязывали своих домашних любимцев к сказкам и притчам. Тогда Аркадия Ивановна и рассказала старую японскую сказку Ёко Сано о коте, который жил миллион раз. Полосатому коту посчастливилось жить миллион раз у самых разных людей, каждый из которых любил его и сожалел о его смерти. Он жил у короля и моряка, у циркового фокусника и вора, у старушки и маленькой девочки. Однако сам не испытывал большой симпатии ни к кому из хозяев. Больше всех он любил себя. В одной из своих жизней он стал вольным котом и уже никому не принадлежал. Все кошки хотели выйти за него замуж, но он никому не отдавал предпочтения. А однажды встретил белую кошечку, которая не выказала к нему интереса. Он понял, что не может жить без неё, и остался с ней навсегда. У них родилось много котят. Кот полюбил их и кошку больше, чем себя. Котята выросли и разбрелись. Кошка состарилась и умерла. Вскоре от горя умер и кот. Больше он к жизни не возрождался.
Получается, любить – это плохо? – чуть не плача, спросила Кристина.
Любить – это прекрасно, ведь в этом и есть смысл жизни, – учительница подошла к новенькой и погладила её по голове.
Но он же умер! – выкрикнула Кристи. – А если бы не любил, то был бы жив.
Но тогда бы он не испытал столько радости и счастья, которые познал в любви, – спокойно возразила Аркадия Ивановна. – И потом, например, в Индии и в той же Японии люди верят, что смерть – это лишь переход в следующую жизнь. В таком случае наш кот обязательно встретит свою любимую в следующей жизни.
И они будут снова счастливы?
Обязательно! – без сомнения ответила учительница.
Кристина ходила под впечатлением несколько дней. Её семилетний мозг с трудом переваривал новую информацию и, казалось, мало что понимал. Абстрактные понятия были ему ещё не по силам. Последний раз она думала о любви и несправедливости два года назад, когда хоронила Цыпу. И вот теперь всё снова подтверждается – от любви одни неприятности. Её мозг и воображение, словно иголка с ниткой, нанизывали на себя бусинки-мысли и плели, плели, плели ожерелье размышлений. Тогда она впервые задумалась о своей неполной семье и мамином новом муже, которого, со слов бабули, мать любила не по-настоящему. Получалось, что отца мама любила всерьёз, хотя он принёс ей только разочарование и боль. Отец Кристины мог бы стать математическим гением, если бы не стал алкоголиком. Ипостаси не равнозначные, но, как оказалось, вполне заменимые. Старания её матери вернуть мужа к трезвой жизни не увенчались успехом. Он пил много, всё и без разбора: водку, спирт, одеколон, даже шампунь, в который производитель добавлял процент алкоголя, обещая вернуть пышную шевелюру. Страсть к зелёному змию очень скоро превратилась в болезнь со всеми вытекающими последствиями в виде галлюцинаций, чертей и белочек. В конце концов балансирующая между попойками и лечением жизнь доконала мать, и она ушла навсегда, вскоре сковав себя новыми узами брака, которые пусть и не предполагали страстных отношений с бабочками в животе, но зато гарантировали покой, самоуважение и стабильность. Так Кристи распрощалась с отцом. Самое яркое воспоминание о нём: полностью голый, он наматывает круги по двору и что-то громко выкрикивает. Его тощее, раскрасневшееся от мороза тело вызывающе контрастирует с белым ковром снега. Он бежит, вздымая позади себя облака искристой пыли. При каждом выкрике в воздух вырываются клубы пара, делая отца похожим на мифического дракона. Следы от его ног на снегу оставляют причудливые узоры. Маленькая Кристи смотрела на них с третьего этажа и пыталась разгадать рисунок. Но вдруг рисунок оборвался. Отец подбежал к углу дома и, запрыгнув на парапет, схватился за водосточную трубу. Она закрыла лицо руками. Потом, когда позволила себе снова посмотреть, двое крупных мужчин вели его в странной белой рубахе с завязанными сзади длинными рукавами к машине скорой помощи. Были это её личные воспоминания или рассказы соседей и родных, приправленные детским воображением, теперь Кристи не могла сказать, настолько всё смешалось и переплелось в одном общем клубке. Через полгода они с мамой переехали в другую квартиру, в другой район и в другую жизнь. Там Кристина заново привыкала жить без ночных истерик, разрывающих её сны на «до» и «после», без сковывающего тело страха и стыда, без постоянно ускользающего чувства радости, а также без всех этих странных людей с обгрызанными ногтями, бардовскими причёсками, синими брюками клёш и спитым дыханием.