— С тобой все хорошо, дед? — спросил Майк.
Старик кивнул. Нахмурившись, он потянул носом, словно ему было невыносимо то, что его заставили замолчать. Майк не знал, чего ему ждать от приезда матери. Их разногласия начались с восьмого класса. А с дедом они не ладили еще дольше, еще до того, как Майк родился. И с годами Майк понял, что сам был причиной раздора. Его родители не были официально женаты. Майк был незаконнорожденным. И то, что он все-таки появился на свет, сделало его мать скандальной фигурой на острове. Может, именно это рассорило ее с дедом. Но со временем он узнал, что неприятности начались раньше и были связаны с болезнью Роуз, его бабки.
— Ну-ну… — проворчал дед, разглядывая вяленые тушки ондатр, висевшие на стене.
— Что? — спросил Майк.
— Дай мне вон те две, — указал дед.
Майк потянулся и снял две тушки с гвоздей, преодолевая тошноту.
— Мы на славу ее накормим, пока она будет здесь, — приговаривал дед. — Жаркое из ондатры именно то, что ей сейчас нужно. Оно придаст ей силы, если и не вернет здоровье.
— Она здорова, — возразил Майк.
Дед внимательно взглянул на внука. Ой хмурился, шевеля беззубым ртом, а его брови под углом сошлись на переносице. Он бросил в лохань ощипанных гусей и поставил ее у двери, чтобы забрать позже. Потом взял пластиковый мешок с перьями и пухом, чтобы отнести его тетушке Бесс.
— Она здорова, — снова сказал Майк, потому что от молчания деда ему стало не по себе.
— Это она тебе сказала?
— Да.
— Ее мать тоже так говорила, — буркнул дед, еще более помрачнев.
— Но… — Закинув голову, Майк всматривался в чистое небо, пытаясь найти там хоть какие-то признаки приближающегося самолета.
— Что? Хочешь походить на них? Верить в то, во что хочется верить? Люди болеют и умирают, ничего удивительного. Неужели ты до сих пор не научился реально смотреть на жизнь?
— Научился.
Дед засмеялся.
— Да, научился!
— Тебе придется потратить на это еще много времени.
— Но я…
— Ты хочешь сказочек с хорошим концом, вот чего ты хочешь, — сердито ворчал дед. Он пошел к дому и не собирался останавливаться. Вынув трубку из кармана, он пытался ее разжечь.
Майк остановился, чувствуя, как противная, холодная жижа проникает в его ботинки. Ферму окружали высокие сосны, из-за которых выглядывал красный шар солнца. Длинные тени от черных силуэтов деревьев тянулись далеко к заливу. Он наблюдал, как дед ковылял по тропинке, со злостью размахивая тушками ондатр. Дом был старый и покривившийся. Из трубы поднимался дым.
— Эй! — крикнул Майк, но дед даже не повернул головы и зашагал еще быстрее. Его старая спина совсем сгорбилась. Он, не отвечая, отмахнулся.
— Меня тошнит от мертвых гусей! — проворчал Майк, но лишь когда был на все сто уверен, что дед не слышит, да и это было вовсе не то, что он хотел сказать прежде всего. Его сердце стучало. Холодное дыхание превращалось на воздухе в белый пар. Майк Толбот остановился, прислушиваясь к звуку самолета, который приближался с запада. Он закинул голову, глядя на небо, туда, где была его мать.
В доме стояла тишина. Бесс легла отдохнуть на софе, с ног до, головы укрывшись одной из своих старых вязаных шалей. Она равномерно дышала ртом и при этом тихонько похрапывала. Дедушкины часы громко тикали. Кошки, обитавшие в сарае, свернулись комочком посреди комнаты, наблюдая за ней желтыми глазами. Бесс держала шторы закрытыми большую часть дня, чтобы мебель не выгорала. Поэтому комната тонула в полумраке, что само по себе было довольно печально, да еще и обои, и мебель — все было в коричневато-бежевых тонах.
Джордж склонился над сестрой, наблюдая, как она спит. Она выглядела такой старой, несмотря на то что подсинила волосы к приезду Сары, но это ни капельки не помогло. Лицо ее было в сетке морщин, во рту не хватало зубов. Камин давно погас, и старик, качая головой, смотрел на Бесс. Разве он не говорил ей, что хочет, чтобы в доме было тепло и чисто, когда приедет Сара? Они с Майком были заняты, и все выглядело не так, как надо. В доме дурно пахло, и вся обстановка напоминала ему похоронное бюро, хотя дом знавал и лучшие времена. Вздохнув, старик все же решил разбудить Бесс.
— Доброе утро, лежебока, — сказал он.
Бесс шевельнулась. Не теряя надежды разбудить сестру, Джордж покружил по комнате. Кошки спали где придется. Он прошаркал к старому пианино Роуз, и на него дохнуло лимонным запахом полироли. Никто не мог сказать, что его сестра плохо следит за домом. Все рамы были натерты до блеска, как и фигурки на пианино. Она почистила шторы, выстирала подстилки для кошек и собаки, натерла воском полы. Но все равно в доме стоял устойчивый запах двух стариков и подростка.