— Ну, здравствуй, — тихо сказал он.
— Здравствуй, Уилл, — ответила она.
Все это происходило в десяти шагах от других членов семьи. Ее отец, Снежинка, тетя Бесс хлопотали вокруг Майка, они щупали его лоб, заглядывали в глаза, растирали его руки и ноги. Сара оглянулась, но Уилл подвинулся еще ближе и взял ее за руки. Она выронила полотенце.
— У тебя синяк под глазом, — прошептала она.
— Тебе следует присмотреть себе другого парня, — усмехнулся он.
Сара попыталась рассмеяться, но Уилл сильнее сжал ее руки. Она подошла к нему еще ближе. Теперь она чувствовала его теплое дыхание у себя на лбу. Она посмотрела прямо ему в глаза. Вся семья была на ногах, но у нее было такое чувство, словно они одни не только в доме, но и в целом мире. Уилл бросился в ледяную воду ради ее сына, но сейчас Сара чувствовала, что спасать надо ее. Она слышала, как пошутил ее отец и как Майк рассмеялся в ответ. Ее глаза наполнились слезами.
Уилл не говорил ничего. Он отпустил ее руки и обнял ее. Шерстяное одеяло кололо ей щеку. Это было грубое одеяло, которое обычно брали на пикники или клали на дно лодки, когда хотели полюбоваться звездами. Сколько раз она лежала на них с Майком, когда он был маленький?
Воспоминания были сладостными и такими яркими, что у нее опять увлажнились глаза. Уилл крепко обнимал ее, позволяя тихо всхлипывать в его руках, пока она вспоминала своего маленького сына, которого чуть было не потеряла. Она слышала его голос, слышала, как он говорит с другими, и плакала еще сильнее. Голос Майка был спокойным и уверенным, как у взрослого. Но это не помогло ей, напротив, она зарыдала еще безутешнее, уверенная, что его вовсе не беспокоит, здесь она или нет.
Когда опасность миновала, они перенесли Майка наверх. Уилл командовал, убеждая всех, что у него большой медицинский опыт, так как ему приходилось иметь дело с подобными случаями. С мальчиком все будет хорошо. Бесс наконец получила задание убрать старые шерстяные одеяла и, когда мужчин уложили в постели, укрыла их до носа новыми пуховиками, что было необходимо Уиллу, который лежал на спине, а сильная дрожь сотрясала его большое тело.
— Папа, ты выглядишь ужасно, — вздохнула Снежинка.
— Нет, — ответил он.
— Но ты весь дрожишь. — Она тревожно нахмурилась.
— Это потому, что идет тепло, — сказал он, чувствуя, как еще одна волна дрожи пробегает по его телу.
— Ты ничего не отморозил? — испуганно допытывалась Снежинка.
Он покачал головой, не в силах говорить.
— А Майк?
— Нет, — он снова покачал головой, — мы были под водой менее трех минут. Температура у нас придет в норму, и все будет о'кей. Почему бы тебе не пойти к нему?
Снежинка колебалась.
Уилл чувствовал себя виноватым за то, что выпроваживал дочь, но Сара стояла в дверях как раз позади нее. Она улыбалась ему как никогда прежде.
— Почему ты ушла от Майка? — спросила Сара, проходя мимо. — Я знаю, он хочет тебя видеть.
Снежинка подняла виноватые глаза:
— Сара, вы меня простили?
— За что?
— За то, что я притащила Майка на пруд. За то, что мне ничто не угрожало, пока он тонул. За глупую идею насчет ветки… Я такая, такая…
Сара покачала головой.
— То, что случилось с Майком, не имеет к тебе никакого отношения, — заверила она. — А твоя идея была вовсе не глупой.
Казалось, ее слова не убедили Снежинку, и Уилл подумал, что дочка постоянно думает о погибшем брате.
— Иди к нему, — сказала Сара. Поцеловав отца, Снежинка взглянула на дверь и вдруг поцеловала Сару. Затем она послушно вышла.
— Вот как… — протянула Сара. — Это очень приятно.
Уилл ждал, когда утихнет очередная волна дрожи.
— Что? — не понял он.
— Этот поцелуй.
Он лежал под грудой одеял, голый по пояс, и думал о том, как бы ему поцеловать Сару. Ни о чем другом он думать не мог, только о том, как бы прижать ее покрепче и целовать, целовать всю ночь напролет.
— Я бог знает что должна придумать, чтобы добиться поцелуя от Майка. Сколько ни пыталась, никак не получается. Извини, я внизу не сдержалась.
— К чему извинения… — отмахнулся он.
— Я плакала как ненормальная, — возразила она. — Вспоминая, как счастлива я была. И есть. Ты понимаешь.
— Понимаю, — сказал он, потянувшись к ее руке.
— Я говорю о том, что ты спас его. Для меня нет большего счастья!
Он улыбнулся, поглаживая ее руку.