— Ненавижу его, я знаю, это нехорошо, но я его ненавижу, ненавижу…
— Да, иногда ничего не можешь с собой поделать, — согласился Майк.
— Будь у меня остров, я бы тоже сбежала, — заявила Снежинка. — Точно сбежала бы, как ты.
— Но ты здесь, — сказал Майк. — Ведь так?
Стараясь выдавить улыбку, Снежинка позволила Майку отвести себя наверх. Они поднимались по черной лестнице. Здесь было темно и пыльно. На каждой ступеньке лежали кошки. Одна за другой они выпрыгивали у них из-под ног. Когда они поднялись наверх, стало прохладнее. Эта часть дома не отапливалась. Снежинка видела, что дневной свет сочится через чердачное окно. Они подошли к запертой двери. Майк повернул ручку и пропустил девочку вперед.
Они были на чердаке, все пространство которого занимала старая мебель: кровати, кресла, разбитое зеркало и какие-то коробки… Майк отгородил себе место в дальнем углу и повел Снежинку туда через горы поломанной мебели. Отдернув одеяло, служившее занавеской, Майк позволил Снежинке первой войти в его убежище.
— О, как уютно! — воскликнула девочка.
— Нравится? — спросил довольный Майк.
От небольшого обогревателя шло тепло. Майк притащил сюда старые матрацы. Они были накрыты двумя пуховыми одеялами. На стене висели полки с книгами. Маленькое окошко выходило на поля, простиравшиеся до залива. Снежинка исследовала каждый дюйм пространства. У нее было такое чувство, точно она находится в игрушечном домике.
— Ты здесь спишь? — спросила она.
— Нет, моя комната внизу.
— А для чего это?
— Я прихожу сюда, когда хочу побыть один.
— Твой собственный остров на острове, — поняла она.
Он кивнул. Ее слова не показались ему странными. Он оперся лбом об оконную раму, глядя вниз, во двор. Дед стоял у дверей сарая, где ощипывали гусей, и грел руки у жаровни. Гусиная кровь алела на снегу. Снежинка отвернулась.
— Почему ты сбежал? — спросила она.
— Мне надоело всем объяснять, — ответил Майк, — я не сбежал. Я просто уехал сюда. Все мои родные отсюда, понимаешь? Дед и бабушка, мои родители…
— Тетя Бесс сказала мне, что твой отец умер. Мне очень жаль.
— Я никогда его не видел, — сказал Майк, как будто это могло смягчить чувство утраты. Снежинка вздрогнула при мысли, что было бы, если бы ее родители умерли. И тогда ей в голову впервые пришла мысль о том, что Сара тяжело больна.
— Ты, наверное, переживаешь из-за своей мамы.
— Да. — Он кивнул.
— Но кажется, ей лучше.
Он снова кивнул. Стоя в его тайном убежище, Снежинка размышляла о них с Майком. Два подростка, которым пришлось так много пережить. Он никогда не знал своего отца, его мать растила его одна, а ее родители развелись, и мать скоропалительно вышла замуж. Да еще смерть его отца, ее брата, болезнь его матери.
Обессилев от этих мыслей, Снежинка плюхнулась на матрац и вопросительно уставилась на Майка.
— Как дети могут выдержать столько и не сойти с ума?
— Ты о чем?
— Ты и я могли бы дать работу психиатрам на добрых десять лет вперед.
Он рассмеялся.
— Они посылали тебя к психиатру?
— Конечно, сразу после смерти Фреда и потом, во время развода моих родителей. А Сара тоже тебя посылала?
— Она пыталась пару лет назад, после того как мы переехали из Бостона. Но я редко ходил к врачу.
— Ты спросил, посылали ли меня, — поправила его Снежинка. — Посылали, но я не могу сказать, что я ходила. Да, иногда случалось, но я всякий раз использовала возможность ускользнуть. У меня часто бывала «простуда».
— Что?
— Я ненавижу, когда болею. — Она изобразила сильный кашель. — Теперь понимаешь?
— Я не сумел бы разыграть такое. Этот доктор действовал мне на нервы.
— Кто был твоим психиатром?
— Доктор Дарроу, его офис в одном из кирпичных домов недалеко от Маркеллус-колледжа. Сидишь там битый час, а он не спускает с тебя пристального взгляда.
— Доктор Дарроу? — ахнула Снежинка, приложив руку к губам. — Ты ходил к доктору Дарроу?
— Да.
— Такой высокий? С булавкой в галстуке? Никогда не скажет ни слова?
— Все его дипломы висят на стене, и пока ты вываливаешь всю подноготную, не можешь не заметить, что он закончил Принстон и Корнеллский университет. И еще фотографии…
— …его и его жены и их близнецов во время отпуска на Багамах?
— Точно, — сказал Майк. — Чтобы все могли почувствовать, насколько счастлива его семья по сравнению с вашей.