Мы прошли мимо опустевших павильонов, каких-то ларьков, небольшой будочки с крупной надписью КВАС. И продолжили углубляться дальше, пока не оказались в явно заброшенном парке аттракционов. Немногочисленные горки были поломаны, части карусели валялись на дороге, а колесо обозрения жалобно стонало на ветру.
Но мартышка продолжила тянуть меня за собой, мимо развалин прошлого, в глубину парка, оказывающего на меня гнетущее воздействие. Мало того что всё заброшено и поломано, так ещё и тёмных закутков столько, что в них может не одна стая собак прятаться, а хоть сотня.
А в узких пространствах, да ещё и когда не видно ни чёрта, огнестрел может быть врагом, а не другом. Тут уж скорее пистолет в качестве дубины можно использовать. А ещё и обезьяна постоянно кричит, мешая вслушиваться в посторонние шорохи и скрипы. А они были, и многочисленные.
— Заткнись, — потребовал я в ответ на очередной возглас Тринадцатой. И та неожиданно послушно замолчала. Всего секунда тишины потребовалась мне, чтобы понять — тут нечисто. И дело совсем не в призраках погибших детей, игравших на аттракционах, и даже не в ветре. К сожалению.
— А-А-А! — неожиданно громко заверещала Тринадцатая, выбежав на небольшой пятачок, где раньше стояли кассы, и начала тыкать в меня скрюченным пальцем.
— Твою дивизию, — выдохнул я, слыша десятки, нет, сотни криков, раздававшихся со всех сторон почти одновременно.
Обезьяны начали подниматься на крышах поломанных строений, вылазить из кабинок колеса обозрения и чашек на карусели. Вставать из лодок в пересохшем канале. Подниматься по ветвям вечнозелёных деревьев. Мартышки, орангутанги, гиббоны, мелкие игуанки и, конечно, гиганты гориллы. Все те, кто нападал на меня в питомнике.
Сколько там в новостях говорилось? Несколько сотен? Да тут была вся тысяча! Настоящая армия обезьян, и я в самом её центре. А Тринадцатая не утихала, продолжая скатать вокруг меня, орать и показывать пальцем. Надо было, конечно, прибить предательницу, которая завела меня в явную ловушку, но мне сейчас было не до того.
Патронов мало, даже если буду тратить по одному на зверя, сумею уложить не больше сотни. Из-за сложного рельефа и металлоконструкций бить Дланью почти бесполезно, она разобьётся о ближайшую преграду. Серп? Тоже не слишком эффективно, а значит, единственный шанс — вначале сбежать, найти коридор или узкий проход с крышей, а потом отбиваться, пока звери не умоются кровью и не отступят.
— Р-а-а! — взревела горилла, ударяя себя лапами в грудь, и спрыгнула на пятачок передо мной. Она скалила жёлтые длинные клыки, которым позавидовал бы и медведь, угрожающе рыча. Скребла пальцами по асфальту, била ручищами, сжав их в кулаки, но пока держалась на расстоянии. Я же был готов применить знак в любую секунду и просто искал пути отступления. Только вот их не было, меня зажали со всех сторон.
Значит, вначале придётся отбиться, а потом… Додумать я не успел, горилла сорвалась с места, прыгнув прямо на меня. Два метра оказались ничтожно малым расстоянием, и не будь я готов к такой выходке, скорее всего, уже лежал с прокушенной шеей, но Толчок ударил в грудь примату, и волна откинула его на металлическое ограждение. Обезьяны заорали, начали прыгать, стуча по всему подряд и поднимая жуткий шум, но, что удивительно, в меня ничем не кидались.
— У-а-а! — подпрыгивая на месте, ухмылялась предательница, — У-р-и!
— Р-а-А! — с ещё большей яростью выкрикнула горилла, встала на задние лапы, остервенело ударяя себя в грудь словно в барабан. Мощные мышечные пластины натянулись как канат, и зверь вновь бросился на меня, но в этот раз мне не пришлось даже использовать знак. Я просто отступил в сторону, уклонившись от растопыренных лап, и добавил обезьяне ускорения пинком под зад.
Со всех сторон вновь раздались вопли, в которых я не мог различить даже визг Тринадцатой. Будь тут столько людей и кричи они одновременно, пожалуй, разницы с обезьянами было бы немного, всё равно ничего не понятно. Но одно я понял, кажется, все вместе они на меня нападать не собирались. А раз так…
— Полетай! — чуть присев, я подпустил гориллу как можно ближе, а потом использовал знак, подкинув её на добрый десяток метров. Под отчаянный удаляющийся вопль остальные обезьяны даже затихли на пару мгновений, провожая гориллу взглядами. Но стоило той снизиться где-то за деревьями, как крики возобновились, но почти сразу смолкли, когда раздался жуткий рык.