— Ваше сиятельство, вы были на этом злополучном рейсе⁈ — тут же подскочило ко мне несколько репортёров, тыча в лицо микрофонами. — Расскажите, как всё прошло? Говорят, именно вы стреляли в салоне.
— Не буду скрывать, стрелял. Согласно новогоднему требованию его императорского величества, каждый аристократ обязан бороться с преступностью в России, — спокойно проговорил я, всё так же скромно улыбаясь. — Это наш долг. И несмотря на крушение, я считаю его исполнение крайне важно.
— Некоторые говорят, что террористы требовали просто отвести самолёт в Турцию. Что не представляло угрозы рейсу или пассажирам.
— Именно поэтому трое из них были в поясах смертников, — позволил себе усмехнуться я. — К счастью, пилоты спасли лайнер и сумели посадить его без жертв. За что все мы должны и говорим им спасибо. Такой профессионализм заслуживает всяческого уважения, и именно их, а не меня или случайных пассажиров вы должны опрашивать. Я со своей стороны готов лишь похлопать. Они молодцы.
Чтобы не быть голословным, я тут же показал на одного из пилотов в белой рубашке и громко, отчётливо похлопал в ладоши. Некоторые из журналистов и в самом деле отправились вниз, но другие остались на мосту, не желая лишаться хороших фонов.
— И всё же. Ни один из террористов не выжил. Разве устраивая стрельбу в самолёте, вы не поставили под угрозу всех? — ехидно спросила интервьюер. — Говорят, что в салоне произошло нечто необычное.
— Аж хвост отвалился.
— Именно! — подхватила мои слова девушка, даже не задумавшись.
— Если надо объяснять, то не надо объяснять, — улыбнулся я, заставив девушку нахмуриться. — Ничего необычного не произошло. Каждый исполнял свой долг. Сейчас же предлагаю вам сосредоточиться на настоящих героях. А не пробовать в очередной раз сделать слёзовыдавливающую депрессивную историю. Не ищите скандалы там, где можно увидеть подвиг.
Репортёр обиделась, даже особо не скрывая этого. На чём разговор и закончился. В результате уже через несколько минут, отсняв общие планы, репортёры спустились вниз. Подъехавшим все-имперцам я сказал примерно то же самое, не став ссылаться на взрывы или что-то ещё, что не подтвердит экспертиза.
В том, что у людей «федеральное» и «имперское» уживалось в мозгу рядом, не было ничего необычного. С объявления о реорганизации прошло всего полтора года, и смена названий ещё не прижилась в умах. Даже сотрудники путались, когда я спрашивал полицейские они или милиционеры.
— Мы нашли чемоданы, — довольно сказала Аня, когда я закончил с интервью и спустился к ним. — Осталось новые билеты купить.
— Не промокли? — удивился я, глядя на пластиковые коробки с колёсиками.
— Да там воды по колено. — отмахнулся Саня. — Добираться как будем?
— Когда деньги есть, почти любая проблема превращается в задачу, — хмыкнул я и достал телефон. И уже через полчаса мы снова были в аэропорту. Билетов на эконом не было в принципе, но на вип-места, учитывая, что они в десять раз дороже обычных, пустовали. В последний момент вспомнил, что надо забрать табельное и хорошо, что с этим проблем не возникло. Вновь до прохождения паспортного контроля.
— Прошу вас сдать оружие на время перелёта…
— Э нет, это мы уже проходили, — покачал я головой. — Буквально пару часов назад. Так что вынужден настоять, чтобы оружие было со мной. Все разрешения у меня есть, можете запросить.
— Погодите, это же вы князь Пожарский? Я видела интервью, — тут же воодушевилась проверяющая.
— Тот самый который самолёту хвост оторвал? — ехидно спросил охранник.
— Вась, ну ты что, всерьёз в этот бред веришь? — фыркнула в ответ женщина, но затем вернулась к документам. — Всё в порядке, я сообщу на борт о вашем статусе.
— Благодарю, — я с облегчением забрал оружие, хоть и в опечатанной кобуре, и в этот раз никто не смог испортить нам поездку. Даже орущие дети, от которых было никуда не скрыться, кричали как-то фоном. А ведь отгорожены мы были только шторкой. Может, сказывался белый фон, от шума двигателей, а может, мирное посапывание выпивших соседей по залу, которым предоставили на выбор виски и коньяк. И Саня к ним присоединился.
Аня тоже уснула, положив мне голову на плечо, но без всякого алкоголя, наверное, просто перенервничала. То, что для других приключение, у меня — рядовая среда. Но в этом и плюс обычной жизни, даже небольшое потрясение может остаться навсегда в памяти, а у кого-то и перевернуть мировоззрение. Может, некоторые из пассажиров злополучного рейса больше никогда не будут летать? Или вдруг они начнут скидываться в фонд детей беженцев или на медицинскую помощь военным. Кто знает?