— Спасибо, что напомнили, а то я никак не мог взять в толк, чем нужно заниматься. А у меня же уроки на завтра! — сказал я, встав из-за стола.
— Вы забыли, — ещё раз подвинул в мою сторону визитку мужчина, и на сей раз я её взял. И аккуратно положил во внутренний карман.
Отпечатки на бумаге сохраняются плохо, это крайне тонкий слой жира, если только её перед этим незаметно не сбрызнуть чем-нибудь. К счастью, мне нужно было лишь подождать, чтобы брызги сделали её достаточно влажной и при этом не промочили насквозь. Теперь нужно было отдать визитку специалисту. Где его только найти, так чтобы гарантировать, что он на нужной стороне.
Наблюдение я заметил довольно давно, и если неделю назад оно было ненавязчивым, то после смерти Кусаки за мной постоянно следовало несколько человек. Кто-то сидел в фургоне, другие ходили неподалёку, якобы занимаясь своими делами, и только в академии я не чувствовал слежки. Возможно потому, что там она была совершенно официальной.
Оставалось понять, кто из преподавателей и на кого работает. Мой выбор пал на двух командированных, а, в частности, на Филиппа, который проявил свою крайнюю информированность на индивидуальных занятиях. Так что на следующий день, во время па, пока Саня отрабатывал начертание меча, я передал визитку, завёрнутую в салфетку.
— Это что? — удивлённо посмотрел на меня преподаватель.
— Не советую разворачивать, иначе отпечатки не сохранятся, — тихо, но чётко сказал я, одёрнув его. — И передайте наблюдению, чтобы они не попадались на глаза, хотя бы пару дней, чтобы стало понятно, где СИБ, а где милиция с ФСБ.
— Не представляю, о чём вы говорите, кадет, — сурово блеснув глазами, сказал мужчина. — У вас слишком богатое воображение.
— Не спорю. Но информацию вы передайте, — пожав плечами, ответил я, и Филипп спрятал визитку. — Пусть выяснят, кто стоит за владельцем отпечатков, так будет яснее, кто решил играть грязно. А, и нужно будет передать, что в земельной комиссии у интересантов несколько своих членов.
— Чего вы про земельную комиссию говорите? — подняв голову, уточнил Саня.
— Да вот, обсуждаем, что многим предлагают поменять свою землю, продать куски. Ты об этом тоже слышал?
— Ко мне вчера Житов приходил, — не стал скрывать парень. — Предлагал сто тысяч рублей всего за один гектар.
— А ты что? — с интересом спросил я.
— А что я? Посмотрел, сколько стоит земля в крае: за сто тысяч можно купить неплохой домик в станице. Ну или большое поле, совсем не в один гектар. — пожав плечами, заявил он. — Так что, почему нет?
— Вы путаете долгосрочную земельную аренду и получение её в собственность. Собственность благородного сословия нельзя отнять, даже по суду. Именно по этой причине её выделяют крайне небольшими участками. Боярский гектар — это не просто надел, это вотчина. Место для родового гнезда.
— Только вот мы его лишимся, если решим уехать, — с неприятным смешком ответил Серебряный. — А деньги можно потратить и более разумно. Наша дыра, конечно, родная, но уж лучше жить в Штатах или Германии.
— И тебя не смущает, что, уехав, ты лишишься способностей? — спросил преподаватель, и Саня резко погрустнел. — К тому же даже сто тысяч рублей по меркам Европы и Америки — небольшие деньги. Примерно три с половиной тысячи долларов… даже меньше. На них ты разве что месяц проживёшь. И уж точно не купишь дом.
— Значит, продать не один гектар, а все! — решительно проговорил Саня. — А что до способностей, может, и нет их у меня. Ничего же не выходит!
— Стараться нужно лучше, и всё получится, — сказал Филипп, посмотрев на каракули парня. — Для начала тебе следует понять, какая линия идёт первой, какой она длины и какое направление, за ней вторая, а позже всё пойдёт как по маслу. Просто не сдавайся!
— Я и так… — просипел Саня, и занятия продолжились.
Я, как преподаватель и советовал, взял в руки нож, используя его кончик для написания в воздухе символа. Учитывая, что фигура мне была известна полностью, оставалось только довести движения до автоматизма. И, надо сказать, в чём-то он был прав, с посторонним предметом всё получалось намного проще. Одно дело водить всей рукой, от плеча, и совсем другое — только кистью с зажатым в ней ножом.
Но были и явные минусы, главный из которых — противник видит, что ты делаешь. Нет, выставлять руку перед собой с растопыренными пальцами, тоже так себе конспирация, но в том-то всё и дело, на мой взгляд, нужно было работать на совершенно ином уровне. Стараться отточить движение до такой степени, чтобы можно было вообще не смотреть на символ, а рисовать его, даже спрятав руки за спину.