— Смотри на меня, — тихо проговорил я, ведь смысла орать в кровоточащие уши не было никакого. Поправил голову Житова и заставил его сосредоточить взгляд, после чего написал на листе: «Телефон Баранова. ПИШИ». Боярину понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит, но в итоге он накарябал нужный мне номер.
— Слушаю, — коротко ответил голос, и я без труда услышал мужчину, выступавшего в думе.
— У меня ваш подельник. Со всеми записями. Хотите получить его раньше силовиков, приезжайте в Сочи. Сегодня.
Глава 27
Москва. Кремль.
— … мы все сделали правильно. Наша задача была победить коммунизм, и мы это сделали. Даже переборщили, ушли в монархизм. Но мы с вами всё знаем, какую пришлось заплатить цену. У нас не было выбора между бандитским или законным капитализмом, только между капитализмом и коммунизмом. И мы использовали все доступные методы.
— Я об этом помню, — спокойно ответил Михалыч.
— Как и я. Мы здесь все из одного теста, и прошли если не вместе, то рядом, — проговорил граф Баранов.
— Сейчас это не лучшее сравнение, в народе ты, мягко скажем, не популярен.
— Да дался вам этот народ⁈ Те, кто меня не любят, просто не вписались в рынок! Не забывайте, что именно я посоветовал вас в девяносто восьмом на роль премьера, — со спокойной улыбкой проговорил Анатолий. — Поддержал в девятом и помог проспонсировать компанию в этом году.
— А, я понял, и сейчас должна последовать ответная просьба. И…
— Никаких просьб. Только напоминание, мы все в одной лодке, — проговорил бывший олигарх. — Хотя нет, одна маленькая есть. Пусть всё будет по законам аристократии, чтобы ваши люди не вмешивались. Это всё.
Я изначально не рассчитывал, что граф Баранов сорвётся и на всех парах помчит в Сочи, но надеялся, что он по крайней мере задёргается, попробует стребовать старые долги, наплодит новые. Вместо этого он дал пресс-конференцию, в которой, глядя на камеру, произнёс длинную речь о самопожертвовании СИБ в борьбе с терроризмом.
Этот урод даже меня упомянул, сказав всем, что молодой князь Пожарский принял участие в устранении опасного сепаратиста. И не сразу понятно, это он так попробовал откупиться или защитить себя от нападок. Ведь теперь, если СИБ или я что-нибудь сделаем в публичном поле…
— Ты победил, выжил и получил всё что хотел, — сообщил мне Лебедь, на следующий день. — Теперь это твой порт, со всеми вытекающими.
— О да, со всеми вытекающими… — проговорил я, вспомнив, во что превратилась пристань после боя. Пограничники не сдерживались, превратив большую часть строений в горящие покорёженные обломки. Центральное здание лишилось двух этажей, и даже бетонная набережная была в выбоинах.
— Боярина Житова поместили в центральную клинику под охрану. Пока у него слух не восстановится, показания нормально не снять. Но он в безопасности. — продолжил Лебедев. — Если он и хочет нам что-то рассказать, то не может. Документы мы изъяли, но только частично.
— Что произошло?
— Скажем так, конкурирующие структуры, которым ты решил не звонить. К слову, о них, можешь больше не притворяться.
— Не понимаю, о чём вы, — ответил я, прекрасно осознавая, что телефонную линию могут прослушивать.
— Твоё дело, но всё, что надо, мы выяснили, — проговорил Лебедев. — Документы доставят в течение пары дней. Теперь ты гордый собственник леса где-то в горах. Речушки и бетонной развалюхи. Удачи.
— Ну спасибо, — ответил я, но не успел договорить, когда связь оборвалась. — Просто отлично, и как мне теперь всё осмотреть? А главное, что делать?
— Если вы, курсант, спрашиваете меня, то для начала неплохо бы сосредоточиться на учёбе, — мрачно посоветовал Пётр Алексеевич. — Вы закончили, курсант?
— Так точно, — вытянувшись ответил я, и по кивку завкафа вернулся в аудиторию. Хотя заниматься при температуре плюс двадцать пять, когда всё в зелени, казалось кощунством. Но я уже начинал привыкать.
Пары шли своим чередом, и Аня пересела ближе ко мне. Хоть нам так и не удалось переговорить за всё утро, девушка несколько раз внимательно меня осматривала.
— Что с тобой случилось? — тихо спросила Аня, после того как, не выдержав, села на соседнее место. — Ты будто по песку лицом проехался.
— Скорее неудачно загорел, — усмехнулся я, вспоминая, как спасался от ударной волны. — Но крем всё исправит.
— Ну, конечно, вечером, после занятий. И это совершенно никак не связано с тем, что весь день крутят по радио и телевизору? — ехидно спросила Аня. — Я тебе, конечно, верю, но, может, расскажешь, что произошло на самом деле?