— Да, — глухо отозвался Ридсдейл.
— Этот человек — мой отец. Если я уйду, это разобьет его сердце.
— Я понимаю, — кивнул Алекс. Глаза его заволокло печалью. — Элизабет.... Ты и твоя семья всегда смогут укрыться в доме моего друга Дургама. Ты помнишь дорогу?
— Да, — кивнула она. — Алекс, мне кое-что нужно от тебя. — осторожно сказала Лиз. Флетчер вскинул голову, взглянув на нее.
— Ты подпишешь необходимые документы, чтобы я смогла подать прошение о разводе?
Он колебался несколько мучительных минут. Однако ее решительный взгляд ясно давал понять, что любые уговоры с его стороны бессмысленны.
— Да, — медленно кивнул Алекс. — Я подпишу. Не ни одного шанса на то, что ты передумаешь? — все-таки спросил он.
— Нет, — подтвердила Элизабет, выдержав проницательный взгляд Флетчера.
— Я хочу, чтобы ты была счастливой, — искренне произнес Алекс. — За нас двоих. Я мог бы полюбить тебя. Я знаю, что мог бы.
— Если бы не любил ее, — улыбнулась Лиз. — Я понимаю, Алекс. Ты сам превратил свою жизнь в ад, когда рискнул жизнью женщины, которую любил. Есть ли наказание хуже? Я не знаю....
Александр Флетчер отпустил руки своей жены. Лицо его было скрыто неприступной маской.
О чем он думал в этом момент?
Страшило ли его будущее?
Испытывал ли он чувство вины за прошлое?
Несмотря на тесное вынужденное общение с Ридсдейлом в последние, богатые событиями дни, Элизабет поймала себя на мысли, что этот мужчина по-прежнему является для нее незнакомцем, тщательно охраняющим свои истинные чувства и мысли. Когда-то очень давно, несколько смертей назад, она думала, что любила его, верила ему и наивно полагала, что между ними возможны крепкие семейные отношения.
Что осталось от детских иллюзий избалованной девочки?
Горстка пепла и горькое разочарование.
Однако несмотря ни на что, Элизабет Невилл не желала Алексу Флетчеру смерти. Он родился в тяжелое время, и не виноват в том, что в сложных обстоятельствах, никто не подсказал ему, что в даже в борьбе за собственную жизнь, есть определенные пределы и границы, переступать которые чревато не только для тех, кто рядом, но и для самого себя. Даже, если Флетчер покинет границы Англии невредимым, прошлое останется с ним навсегда. И расплата за совершенные грехи не позволит ему обрести абсолютное счастье и забвение.
Есть ли наказание хуже?
Нет. Смерть стала бы для Алекса избавлением, очистила бы его, сгладила все, что он натворил. Но Флетчер хочет жить. Это его право.... Видимо ему еще предстоит последний решающий и богатый откровениями, неминуемый и беспощадный круг ада, в котором он и сгорит. Случайная пуля, острое лезвие кинжала в груди, затянутая петля на шее или полная потеря рассудка. Элизабет не хотела бы знать, как это будет, но желала ему встретить последние испытание с достоинством и честью, которые до сих пор он обходил стороной.
— Ты могла бы мне пообещать кое-что.... — спросил Флетчер, отвлекая Лиз от темных мыслей о его судьбе. Она подняла подбородок и взглянула в замкнутое лицо, не выражающие никаких эмоций. — Это касается Беатрис.
— Отец послал людей на ее поиски. Ее доставят сюда, можешь не сомневаться. Я позабочусь о ней, — Элизабет мягко улыбнулась.
— Скажи ей, что я виноват. Я виноват в том, что случилось с ней. Я не защитил ее, не смог помочь, когда она нуждалась во мне. Не выдал замуж за достойного человека. Я никогда не увижу Риссу, и поэтому не смогу сказать, как сильно люблю ее. И горжусь ее смелостью. Конечно, она не самая добрая и милосердная девушка, и не отличается кротким нравом. Но мы дети Севера, иначе и быть не могло.
— Она знает, — Лиз тронула Флетчера за плечо. В глазах ее промелькнуло сочувствие и понимание. — И любит тебя не меньше. Она рискнула собой, чтобы ты жил. Не подведи ее, Алекс. Я верю, что ты еще можешь измениться. К лучшему.
— Ты удивительна, Лиз. И неисправима, — Флетчер печально усмехнулся. — Не все люди похожи на тебя. Я не верю в искупление и загробную жизнь. И просто хочу спокойно дожить свои дни, не считая денег и целуя красивых женщин. Но я буду помнить о твоих словах. И кто знает, может быть, в последний час своей жизни, я вспомню о них, и пожалею, что не прислушался.