— Значит, вот как оно было. Я прилетаю из Цюриха с бархатным мешочком, взятым в банке. Звоню из телефона-автомата с аэровокзала. Привет, Джилл, угадай, что я привез! С самого начала действую с предельной осторожностью… Вы, должно быть, здорово посмеялись. Держа нас обоих за полных идиотов.
— Нет. Разумеется, нет. — Его настроение переменилось, внезапно он стал трезв и голос его зазвучал трагически. — Я, подобно вам, во всех своих изысканиях неизменно попадал в тупик. Так было, если уж на то пошло, и в случае с Элио. Он не полностью поверил своему мистеру Икс, он по-прежнему придерживался собственной теории о шести лимузинах и о том, что один из них может оказаться волком в овечьей шкуре. Волком герра Вольфа! — Гривен язвительно улыбнулся бесхитростному каламбуру. — Разве не по этой причине он вообще отправился в музей к Харре?
Я кивнул. Мне надоело отрицать очевидные факты. Я ведь помнил рассказ Боба Норриса о том, как Элио в одиночестве возился с одним из лимузинов Харры — с «Берлин-де-Вояж».
— Да, я повторил ошибку Элио, только куда в больших масштабах. Неописуемый тур «Бугатти»! — Гривен, забавляясь, ткнул пальцем вверх — туда, где, судя по всему, безмятежным сном спали Иван Ламберт и все его подопечные. — Появился шанс осмотреть все королевские лимузины и заглянуть каждому под шасси. Элио, должно быть, и сам отправился бы в тур, если бы не успел за долгие годы обследовать большинство этих лимузинов и вычеркнуть их из своего списка. Но что касается меня, мог ли я устоять перед этим? И вот я, как до меня Элио, снял со счета свои сбережения и записался на тур, пребывая — вплоть до нынешнего вечера — в убеждении, что у Ивана Ламберта может найтись ключ ко всей тайне.
Он взял в руки створку пустой устричной раковины и присоединил ее в рядок к остальным.
— Но до начала тура оставалось еще несколько недель, а я уже не мог усидеть на месте, Алан. Не мог переложить на вас все бремя. Вот почему я прослушал еще кое-какие переговоры и понял, что миссис Чезале собирается выставить на аукционе у Харры Тридцать пятую модель Элио. — Гривен выглядел оскорбленным. — Продать мой подарок! Я понял, что мне надо при этом присутствовать, надо бросить на машину последний взгляд.
Я вспомнил Выставочный зал № 2. Младенец Алан в глухом лесу. Возможно, я мельком увидел почтенного седовласого джентльмена в толпе, но не придал этому никакого значения.
— Надо было вам помахать, — сказал я. Он рассмеялся.
— У меня тоже мелькнула такая мысль. Дать понять вам и миссис Чезале, что вы не одни. И, разумеется, сыну Элио. Он очень похож на отца, правда? — Но тут глаза Гривена мрачно сверкнули. — Надо было уделить побольше внимания подружке Теда. Сейчас мне это понятно. И конкуренту — Джону, тому, кто прибыл на аукцион с запозданием. — Его губы поджались, это не было улыбкой, скорее, знаком смирения перед лицом Непостижимого. — Что вам известно о нем? Вы обязательно должны рассказать мне. Но попозже. Он показался мне весьма странным. Я почувствовал, что он способен на убийство, наблюдая за тем, как они сцепились из-за этой маленькой машины. Мне захотелось опять избавиться от нее — подарить ее кому угодно! Но тут эта девица — как ее, Карри? — произнесла одно слово и все стало точь-в-точь, как на ваших снимках, Алан, — все замерло.
— Люсинда, — робко подсказал я, опасаясь и сейчас эффекта от произнесения вслух этого имени.
— Да. — Гривен явно собрался с силами. — Разумеется, Гарри тут же зашептал: «Да брось ты, имя как имя, не слишком распространенное, конечно, но во всем нужно разобраться наверняка». Но охранники слишком быстро удалили всех участников конфликта из зала. Правда, из перехваченных телефонных разговоров мне было известно, где учится сын Элио. И оказалось крайне просто, приехав в Прово, разыскать, где живет Тед. Я лишь чуть опередил вас, Алан. На следующий день я отправился следом за ним и Карри. А они поехали напрямик в Солт-Лейк-Сити, в большой старинный дом. Антикварная лавка Сполдинга. — Он хмыкнул. — Но и тогда я не принял во внимание этого имени. До тех пор, пока Карри и человек, который не мог быть никем иным, кроме как ее отцом, не сошли по ступенькам с крыльца. И не отправились на прогулку в сторону Храмовой площади.
Он сидел неподвижно, сидел, упираясь в пол широко расставленными ногами, словно боясь, что и тот окажется ненадежной опорой.
— Вы умираете от любопытства. Только не отрицайте этого. Что же испытал в эти мгновения бедняга Карл? Глупец и слепец, позволивший дурачить себя на протяжении стольких лет, внезапно увидел человека, у которого должна была еще оставаться кровь под ногтями, потому что Люсинду он отодрал от меня с мясом. Нет, Алан, своих чувств я вам не открою. Скажу только, что дьякон, на удивление, почти не переменился за все это время. Или, возможно, старик чужой старости в упор не видит.