К счастью, весь этот вздор вылетел у меня из головы, едва я увидел, как на аэродром выруливает пикап, в котором сидит Стейси… и кто-то еще. Приятный молодой человек в джинсах и ковбойской шляпе, горделивое лицо аборигена. Том Пенни выступал сразу в двух ролях — как пилот и как представитель резервации индейцев племени навахо, так объяснила мне Стейси, пока оба они смотрели на меня с нарастающей настороженностью.
Я почувствовал себя персонажем из телешоу Эда Салливана — тем самым, на которого постоянно рушатся все тарелки. Какого черта. Пусть разобьются на этой летающей мыльнице без меня.
— Речь идет об отце Теда, — начал я с того, о чем они и так догадывались; загадочное убийство, над раскрытием которого тщетно бьется полиция. Нет, сказал я, с моей стороны это не расследование, официальное или неофициальное. — Можно сформулировать так: мне досталось в наследство от него бремя ответственности.
Все замялись, парень и девушка переглянулись, откровенно колеблясь. За меня ли была Стейси? Может быть, и так, но мне хотелось и требовалось нечто большее.
— Послушайте, — сказал я, в конце концов. — Всего я вам так и так рассказать не могу. Да в этом деле множество такого, чего я сам до сих пор не понимаю. Но мне нужно сегодня же поговорить с Тедом. А не через два дня — терять попусту столько времени никто из нас не имеет права. Тед не придет в восторг от моего прибытия и ему едва ли понравится то, что он выслушает. Но это уж мои проблемы, а не ваши.
Еще не закончив этот небольшой монолог, я понял, что не сумел убедить Тома Пенни. Опередив возможную реакцию Стейси, он заговорил обвинительным тоном:
— Прошу прощения, мистер Эшер, но я не могу взять вас на борт без предварительного согласия профессора.
В этот момент со Стейси произошла удивительная метаморфоза. Из обыкновенной простушки она превратилась в нечто вроде королевы Виктории.
— Том, можно тебя на минуточку?
Я отошел чуть в сторону, а они все разговаривали и разговаривали. Конечно, вести самолет предстояло ему, но она зато была представительницей профессора. И вот он полез в кабину самолета, а Стейси отвела в сторону уже меня.
— Вы должны понять его, мистер Эшер. Том весьма склонен придерживаться старых правил. Парни в наши дни употребляют наркотики, носят перья — а он говорит, что они всего лишь обезьянничают с его предков. И особенно старомоден он становится, когда сталкивается с женщинами. И он прав. — Она улыбнулась мне, как праматерь Ева. — Но все в порядке.
Такова мормонская традиция, превращающая молодых женщин вроде Стейси в податливых сборщиц мужского семени. Но я чувствовал себя не слишком уютно, когда Том поднял в воздух самолет над озером Юта и взял курс на юго-восток. А ведь дальше мне предстояли куда большие сложности.
Маленькие горные городки лепились по склонам над обширным плато Васач. Фистль, Бердсай, Стандартвиль, — Стейси говорила мне их названия, в остальном же мы летели молча, забираясь все выше в холодный разреженный простор. Мы набрали высоту в одиннадцать тысяч футов, прежде чем начали спуск в сторону сравнительно невысокого плато Сан-Рафаэль. Высохшие и безжизненные здешние пейзажи, открывающиеся передо мной, как в синераме, заставили меня вспомнить о своем профессиональном предназначении. Человек против природы, в главной роли Алан Эшер, исполненный добрых намерений и запасшийся кредитными карточками всех сортов.
Стейси раздала нам нехитрую закуску: яйца вкрутую на ржаном хлебе. Мы уже летели над Аризоной. Пролетая над местами между рекой Сан-Хуан и Колорадо, Том Пенни явно повеселел.
— Здесь начинаются наши земли.
К западу простиралась Долина Каменных Изваяний, но наш путь лежал в другую сторону. Стейси нашла наше местонахождение на карте. Резервация племени навахо представляла собой порядочный ломоть пирога, именуемого Аризоной. Мы летели вдоль бурой неширокой полоски реки Чинль, пока не оказались над городом с тем же названием.
Поставив фотоаппарат на автоспуск, я заснял пыльную станцию техобслуживания, мотель, общий вид сверху. Затем мы, как карнавальная ракета, полетели вниз — на то, что сходило здесь за взлетно-посадочную полосу. У Тома Пенни в глазах зажглись праздничные огоньки, но я решил в большей мере положиться на милосердие туземных божеств. Трах-тарарах — и мы приземлились и покатили, поднимая тучи пыли, навстречу бунгало, на самом верху которого был укреплен самодельный флюгер.