Тед отодвинул лист с рисунком.
— И все время говорил о том, что идти следует по тропе, проложенной самой природой. О том, сколько нам, студентам, еще предстоит совершить, всякое такое.
— А он расспрашивал тебя об учебе? Или, может быть, о личной жизни?
— Нет, ничуть. — Глаза Теда едва заметно сверкнули. В отличие от тебя, гласил этот взор. — Мы говорили о нашем старосте, о моих однокашниках. Кажется, я рассказал ему что-то об экспедиции. Но его это вроде бы не заинтересовало. Ну, вы же знаете коммивояжеров. В нужных местах он кивал да поддакивал, но интересовало его на самом деле одно: как бы сбыть собственный товар. А о питании он, судя по всему, и впрямь знал много. Вот почему мы взяли у него кое-какие образцы. Розовые лепестки, аскорбаты, триптофан… Я забыл названия.
В разговоре возникла долгая пауза, как будто ему хотелось, чтобы дальнейшее я вытягивал из него клещами. Вместо этого я предпочел надавить на него молчанием.
— Гарри действительно порекомендовал продукты питания, годящиеся на все случаи. Он принял одну таблетку, а другую предложил мне. — Тед беспокойно, может быть, даже несколько безумно огляделся в палате. — Не жмите вы на меня так, Алан, я ведь уже прошел через все это и с полицейскими, и с мамочкой. Как будто я малыш, взявший конфетку у прохожего.
А разве не так? Но мне не хотелось тыкать его носом в его же собственные слова. Вместо этого я сказал:
— Выходит, у тебя не было повода насторожиться.
— Нет, потому что он роздал свой товар нескольким парням. Пяти, может быть, шести. И все было в фирменной упаковке с названиями, точь-в-точь, как в аптеке. Так или иначе, Гарри спросил у меня, успел ли я поужинать. Он сказал, что его таблетки лучше принимать перед едой. Так что я проглотил эту штуку и пошел отлить, пока музыканты не вернулись на свои места… — Лицо Теда как-то обмякло. — И это последнее, что я помню. И больше ничего, пока я не пришел в себя. Уже здесь.
Я налил еще воды из кувшина, по стакану каждому из нас. Может быть, если мы поднимем стаканы и осушим их, вода сойдет за мало-мальски подходящий к нынешним обстоятельствам напиток.
Тед вздохнул.
— Теперь вам понятно, почему полицейские мне не поверили?
Я сделал вид, будто занят исключительно стаканом с водой. По какой-то причине я не переставая размышлял о событиях прошлого лета, когда отправился в Монреаль на Всемирную выставку. В чешском павильоне был оборудован удивительный кинотеатр, строго говоря, киноавтомат, зрители которого, нажимая на различные кнопки, мажоритарным голосованием определяли дальнейшее развитие сюжета. Отправится ли Положительный Герой, выйдя из дому, как ему и положено, на службу или начнет преследовать проходящую по улице очаровательную блондинку? Познакомиться ли ему с ней в ресторане? Или спасти от грабителей? Нажимайте на кнопки, граждане. Да или нет. Решает большинство. Мажоритарный принцип.
Масса удовольствия, но и нервишки щекочет изрядно. В будке оператора, объяснили нам, имеется девяносто с лишним вариантов фильма, покрывающих любой из возможных вариантов развития событий. Но был ведь и фильм «Расёмон», в вариантах которого потерялась истина. Хуже того, оказалась изящно осмеянной концепция истины как таковая.
И теперь провал в памяти Теда самым неудачным образом вернул меня к ситуации с киноавтоматом, только на этот раз на карту были поставлены наши собственные жизни. Жизни всех нас. Вот он лежит потеряв сознание на полу в мужском туалете заведения, именуемого «Темницей Цицерона». Начиная с этого момента, история приобретает вариативное звучание. Вот в умывальной комнате мужского туалета появляется очаровательный старикан Гарри Стормгрин, распространитель витамина «С» и хлоргидратов. Сохранив для своих лет удивительную физическую силу, он поднимает Теда на ноги, выводит его на заднюю аллею, сажает в машину, везет в отель «Юта», доставляет в мой номер. В одиночку ли он действует? Или кто-то ему помогает? И сколько у него таких помощников? И каковы мотивы? Его мотивы? Их мотивы? Делайте ваш выбор, граждане.