«Разъеби это говно», — вспомнились вчерашние слова Била. Да. Надо так и сделать. Взять себя в руки, вытереть сопли рукавом и воскресить всех.
Бен достала осколок из шеи Максима, подставив ладошку под острием с кровью. Сев на колени, девушка вдохнула, словно черпая силы. Мысли спутались в клубок. Закрыв глаза, Рубко словно пытается вообразить тот самый лист с заклинанием.
— Три года, три бури, три горы и три моря, — медленно, дрожащим голосом начала отражение. — Умри за смерть, живи за жизнь. Верни его, бери его. Кто бессмертным рожден таковым остаться обязан. Кто смерть принес, тот к ней и приговорен. Верни отражений, из крови того, кто их и погубил.
В мыслях крутились сомнения. А если она что-то сказала не так? А если слишком неуверенно? А если вообще эти слова – ложь? Но, как и было написано, белая свеча зажглась сама по себе. Бен сделала последнее, будто самое важное действие в этом ритуале – капнула кровь с осколка на пламя. Вдруг некоторые осколки, которые находились под свечкой, загорелись: три ярким, белым светом, а один – темным, поглощающим.
Да! Сработало! Бен все сделала правильно! То, к чему она так долго шла… через множество преград, страхов, недоверия и боли. Все это оказалось не напрасно. Внутри все словно запело. Стало легче дышать. Улыбка, такая искренняя и беззаботная, заиграла на лице. Глаза намокли от слез счастья. Игорь, Шарлотта, Кай и даже Алан! Все они теперь где-то живы! Снова вздымается грудь, снова желудок урчит от голода, снова уши слышат все звуки.
Девушка задула белую свечу. Как бы радостно не было, но это не конец. Остались Изи и Бил. Бен взяла последний, седьмой осколок. Слова ритуала лились уже твердо, уверенно. Воскресшие отражения словно находятся за спиной, давая сил и надежду. Каждое слово четкое, каждая запятая различима, не была проглочена ни одна буковка.
Уже не было сомнений, что свеча может не зажечься. Отражение приложила осколок к своему горлу. То, от чего она так отчаянно бежала, догнало. Смерть. Ей придется умереть. Ради друзей. Ради своей цели. Ради себя.
«Простите, что я соврала, — начала Бен внутреннюю исповедь. — Я очень хотела жить… и все еще хочу. Правда! Я надеюсь, что я не зря это делаю… Простите, простите меня пожалуйста! Бил, я тебе доверяю. Спасибо, что и ты в последние минуты поверил мне. Поверил в меня. Простите. Прощайте».
Она вонзила осколок в свое горло. Она ни на секунду не задумалась о том, чтобы прекратить. Воздуха нет. Воздуха нет! Жуткий кашель пронзает как горло, так и легкие. Последние ощущения – боль, которая молнией расползается от шеи до всех остальных конечностей. Последний запах – железа. Последний вкус – тот же. Последние звуки – неприятное, противное бульканье и громкие удары в виски. Последнее, что она видит – как рука, словно чужая, поднесла осколок к свече. С него медленно, вязко капнула кровь. Но… почему осколки не загораются? Почему? Неужели, так не работает?
Бен уже не могла сидеть. Она рухнула на землю, едва не стерев всю соль. Глаза непроизвольно закрываются. Неужели, это было бесполезная потеря? Все мутнеет. Все размывается. Сквозь закрытые веки мир словно еще сильнее потемнел. Неужели, Бен направляется в ад?
Билетик за секретик
Светлый осколок погиб очень быстро,
Ведь пуля на сцене пронзила его.
Темный погиб от чьего-то садизма,
Оставив показ наш совсем без всего.
Третий осколок в момент героизма
Пулю в грудь принял уж слишком легко.
Четвертый же шел по пути эгоиста,
Был слеп, и предательство «съело» его.
На пятом осколке был плащ моралиста –
Хотел отомстить, но в эфире «того».
Смерть шестого наполнена темным трагизмом,
Ведь руки родные убили его.
Последний осколок месть освободило,
Круговорот оно завершило.
Последний осколок – последняя сила,
Надежду конца оно ухватило.
Вечер, перед смертью отражения чревоугодия. Глаза закрыты. Максим сидит на мягком черном кресле и нервно стучит пальцами по подлокотнику. От всех этих событий уже болит голова. Сначала казалось, что все будет легче. Он уже видел документы врачей из больницы. Знает всех отражений. Понимает, на кого направлять свою месть. Но нюанс был в том, что отражений оказалось больше. На это не было расчета. Как бы не было тяжело, но даже те нашлись легко.