Перед глазами будто пелена. Мысли заполнены пугающей гадостью. Она словно липкая жвачка, въевшаяся в голову. Как пластинка, которая крутилась и крутилась, пугала и ужасала. Пугала и пугала, ужасала и ужасала. Она так и говорила: «Да, не ровен час, и ты окажешься на его месте. Да, Бен? Да? Да? Да?! Да! ДА! ДА! ДА! ТЫ СДОХНЕШЬ, БЕН РУБКО!»
Звонок. Он был настолько внезапным и громким, что вывел девушку из шока. Даже не бросив взгляд, кто звонит, Бен взяла трубку и зря: разгневанный голос матери спрашивал, где же она. Услышав робкий ответ, что она уже у себя в комнате, сбросила вызов. Ей,видимо, было все равно даже на дрожащий и напуганный голос, что вовсе не удивляло.
Времени нет, зато есть интерес – гигантский и даже устрашающий. Быстро пролистав соцсети Максима, ссылки на которые указаны в профиле, Бен не нашла ничего примечательного. В них опубликованы фотографии все с той же дешевой и ужасной дешевой обработкой, будто из 2015 года. Все странички пестрили репостами конкурсов, а подписок было гораздо больше, чем самих подписчиков. Что вообще надеялась найти Бен? Сообщение с прямым признанием, мол, «да, ты права, я убил»? Или какую-то страшную тайну? Обнаружить что-то подобное было бы весьма полезно, но возможностей для этого у нее не было.
Зато у нее была хорошая идея и связи. Она вспомнила, что Бил в хороших отношениях с хакером, который способен легко взломать кого угодно. Обида, которая ютилась в душе, успела поблекнуть. Даже забылась ссора между друзьями. Не теряя ни минуты, Бен скинула ссылку на соцсети блогера Билу и сразу приписала: «Да, влюбилась. Да, хочу знать всё. Нет, не нужна помощь похоти в амурных делах. Нужна помощь хакера. Мне нужна абсолютно вся информация о нем. Потом всё объясню». Таким простым способом она одновременно и обезопасила себя от едких и колких шуток и нападок со стороны друга, и обеспечила помощь во взломе – это наверняка. Сколько бы ребята не ссорились, сколько бы не ругались, но в самые важные моменты, словно по негласному договору, опускали эти разногласия. Будто ничего и не было! В ответ девушке прилетело жалобное сообщение: «Да ты блять я же просил не шутить(». Конечно, Бен написала: «Сори я больше не буду упоминать это», отложила телефон и и начала медленно, словно обреченная на мучительную казнь, спускаться по лестнице.
Пришло время огрести сполна. Если раньше было легко врать матери в лицо обо всем из-за того, что на Еву не давили и не знали всю правду, то сейчас такое не пройдет. У матери были абсолютно все основания обвинять дочь во всех грехах, даже не смертных. На ужине будет настоящий допрос.
Тихо и аккуратно она села на свое место за столом. Справа край стола, слева – Женя. На противоположной стороне располагаются Лиза и мать, причем последняя сидит прямо напротив Евы, отчего ее холодный злобный взгляд ощущается еще страшнее и смертоноснее. Однако до начала разговора еще есть несколько минут. Так заведено: все диалоги могут начинаться только после того, как тарелки будут пусты. Это правило появилось, по большей части, из-за Лизы, которая своими разговорами незаметно отвлекала всех от еды, а после уходила, не доев.
Десять минут. Они будто растянулись на долгие часы. Еда едва лезла в горло, а сердце колотилось, как бешеное. Такая паника сказывалась и на манерах Евы: локти на столе, а вилка так и норовила выскользнуть из рук. Главным спасителем стал стакан воды: если бы не он, в горле бы точно образовалась настоящая пустыня, так все пересохло.
— Где ты была вчером? — Началось. То, что Ева так отчаянно оттягивала весь день. Разговор. Начался он с холодного вопроса матери. От него стало страшно не только Еве, но и остальным детям. — Ты выросла слишком быстро, или что? Я не могу понять? Может, тебя за порог дома выгнать? Ты же такая взрослая, зачем тебе родители?! — последнее предложение было с такой яркостью! Оно было обжигающе громким настолько, что кажется, сейчас разобьется посуда.
Уже никак не отвертеться. Ни соскочить с темы, ни соврать. Надо говорить, как есть. Опустив взгляд, Ева начала тихо и неуверенно оправдываться:
— Я просто… очень хотела на концерт… а ты бы… — начала непутевая дочь, после чего страх взял свое и Ева начала тараторить: — Ты бы меня не отпустила, а я очень хотела услышать его вживую, а в нашем городе он в следующий раз был бы нескоро, и…