— Шарлотта Ришар. Темная. Алчность. Следующий – чревоугодие.
Казалось бы, только паника отошла на второй план, как тут же она нахлынула с новой силой. Ощущение, что Бен скоро попросту не выдержит… и вновь так хочется остаться наедине, но в этот раз не в своей комнате.
Ноги привели ее в ванну, будто они обрели разум. Словно захотели напомнить, кто она такая. Да, смотри, Бен. Смотри в зеркало. Ты не видишь себя, тебя нет! Смотри, Бен, ты тоже отражение. Рано или поздно ты окажешься на месте Игоря и Шарлотты. Да, Бен, ты не можешь увидеть свое жалкое лицо, по которому вновь размазаны слезы и сопли. Да, Бен, пытайся разбить меня. Что, не получается? Снова твои руки проходят сквозь зеркало? Вот бедненькая. И никто ведь не пожалеет, так что плачь дальше.
«У тебя есть пиздец какая проблема, – сквозь панику в голове возник голос Била. Он был словно лучик света, который пытается спасти подругу. – Ты в курсе, что ты нихуя не выполняешь обещания? Сколько раз ты клялась себе, что выскажешь все прямо в лицо этой суке? Много! А сколько раз сказала? Да нихуя не сказала, Бен. Бля, порежь ладонь себе. Что ты так смотришь, а? Я, между прочим, так делаю. Ну, как бы… в наших рядах важные обещания мы кровью подкрепляем. Типо, если я не выполню, то кровь станет проклята и всё, сдохну нахуй в мучениях. Ты главное – верь в это, а то это действие будет расцениваться как мазохизм, а не ритуал».
Хотя этот совет Бен всегда казался несуразным и опасным, но сейчас, почему-то, она вдруг вспомнила его. Делать это? Не делать? Будет больно, да и звучит глупо. К тому же, она не состоит в их братстве. Но сколько бы Бен не обещала себе стать смелее и сильнее, все никак не получалось взять себя в руки. Всегда складывалось ощущение, что каждый специально доводил ее до слез, нервировал и заставлял реветь со всей силы.
Телом двигает отчаяние, но никак не светлый разум. Взяв бритву, Бен бросила взгляд на зеркало, которое никого не отражает, и тихо сквозь слезы произнесла:
— Я никогда… мне никогда не было так… страшно? Я боюсь будущего… я боюсь себя. Я устала… Я очень устала! — Бен перешла на крик. Набрав в легкие максимальное количество воздуха, что в груди аж заболело, она будто вдохнула все те силы, которые после только что вложила в слова. Рубко наполнила грудь всей своей уверенностью, которую еле наскребла в глубине души. — Я – Бен Рубко, отражение гордыни. Темное, светлое – мне по-бубну. Я обещаю себе, что всё разузнаю. Клянусь, что спасу, как минимум, себя и попытаюсь воскресить остальных. Я верю, что это возможно! Обещаю, что больше не буду бояться и плакать. Обещаю, что возьму себя в руки!
Бен тут же полоснула бритвой по ладони, чтобы трезвый разум не остановил ее. Теперь, глядя на дрожащую кровавую руку, девочку вдруг отпустило. Вся тяжесть упала с плеч. Будто вся темная дымка, которая окутывала голову, исчезла, перестав давить тугим медным ободком. Удивительно, как этот обряд так повлиял на состояние отражения. Наверно, если вложить веру в любое действие, то оно окажет ожидаемый эффект. Мозг способен на многое. Мысли материальны.
Дело осталось за малым: требуется лишь обработать рану и перевязать. Точно не хочется, чтобы домашние узнали, что Бен режет себе ладошки. Хоть от перекиси и щиплет рану, это уже было мелочью. Да, уверенность все еще ниже плинтуса, но она явно выше, чем была ранее. Теперь, ей предстоит сделать самое сложное – сдержать обещание.
Сегодня бессонная ночь была у матери. Бен, наконец, смогла поспать, хоть ей и снились кошмары, перетекающие в волшебные и мистические сновидения.
Часть вторая. Чревоугодие
Часть вторая. Чревоугодие
Поле. Полночь. Никаких фонарей нет, ведь не придумали еще таких вещей, а фальшиво-красная луна почти ничего не освещает. Она капризно решила, что все небо принадлежит ей, поэтому этой ночью она станет главной звездой, хотя таковой и не является, затмив все остальные. А оранжевые хищные языки пламени костра дотягиваются почти что до того самого красного диска. А клубы дыма, которые в мгновение ока разлетелись ад костра, словно кружились и танцевали в такт с находящимися рядом людьми. А ночной оранжево-звездный купол наверняка не выдержал бы такое нашествие пепельных танцоров, но он крепкий – не пробить его, не разрушить. А краев бесконечного темно-синего полотна и за целую жизнь не найти. А сколько бегай, сколько странствуй, ты лишь обойдешь Землю вокруг и вернешься назад к исходной точке. А на сколько бы Земля ни была большая и гигантская, этой ночью центр мистики и магии находится здесь, на этом скромном поле. А небо сегодня, однако, чистое, поэтому происходящее снизу ни для кого не секрет: ни для ленивых звезд, ни для горделивой луны. А знают об этом и деревья, и животные. А они могут передать это, рассказать остальным, сплетничая, становясь глашатаями. А каждый может присоединиться к пляскам и песням. А звезды сегодня проявляют неподдельный интерес к событиями снизу. А оны будто сами уже готовы оторваться с купола, чтобы пуститься в пляс к людям. А те, позабыв о всех горестях, вприпрыжку бегают вокруг костра да водят хоровод. А разодетые в бело-красные свободные одеяния – что девицы, что юноши, – они напевают: