Программист прокашлялся и открыл ноутбук. Он – единственная вещь, которая оставалась чистой в этом доме. Пальцы быстро застучали по клавиатуре, и парень быстро нашел нужный сайт.
— Про него информации немного, но я кое-что нашел, — он отвел взгляд от Бен, словно ему было за что-то стыдно, и показал страницу. Это было личное дело Максима из психиатрической больницы, что невероятно заинтересовало девушку. Она ожидала обнаружить любую информацию о нем, но уж точно не такую. С разрешения Алана она взяла ноутбук на свои колени и промотала текст вниз чтобы узнать абсолютно все. Но следующее поразило еще сильнее. До дрожи. До паники. Информация про нее. Еву Смолову.
Машина. Маршрут в лес. В часе езды от города находится старый заброшенный особняк, который кто-то успешно выкупил, отреставрировал внутри и организовал там лечебницу. Зачем и для чего туда везут Бен – не ясно. Вроде ни с физическим, ни с психическим здоровьем не было каких-либо серьезных проблем. Как минимум их никто не замечал, в особенности сама девочка. Но маме виднее! Она знает все и всегда. Особенно про своих детей. Особенно про свою непутевую дочь.
Диагноз одиннадцатилетней девочке никто не разглашал. Считали, что такими глупостями светлую головушку забивать не надо. Главное – обеспечить эффективное лечение. А оно индивидуально. За каждым ребенком был закреплен свой собственный лечащий врач, который отвечал за его состояние.
Как только мать привезла дочь в больницу, так сразу же уехала, передав ее в руки опытным врачам. Рубко почти что в мельчайших деталях помнила своего врача, словно видела его только вчера: в белой маске, таком же белоснежном халате. Волнистые густые черные волосы были собраны в аккуратный высокий хвост. Только глаза Бен не запомнила: они были то ли голубыми, то ли серыми. Мягкая ладонь, облаченная в латексную перчатку, взяла девочку за руку и повела в комнату, в которой требовалось прожить около года. Год казался чересчур долгим временем. Никак не хотелось жить в таком мрачном, трухлявом и полуразвалившемся здании, хоть внутри и сделали первоклассный ремонт: не только все починили, но и украсили. Раскрасили стены желтой пастельной краской, нарисовали яркие разноцветные кружки, несколько миленьких животных: жирафики, слоники, собачки, котики. Пол застелили паркетом, заделали дыры в крыше. Даже провели отопление, ведь зимой без него было бы просто невыносимо холодно. Год… с другой стороны, этого всего лишь на двенадцать месяцев Бен разлучится с матерью. Этого времени слишком мало, чтобы отдохнуть от бесконечных криков, несправедливых наказаний и истерик.
Комната Бен выглядела уж слишком пусто: новая белая кровать, огромный шкаф для немногочисленной одежды, письменный стол со стулом. Пахло как в мебельном магазине. Но вишенкой на торте была картина с клоуном. Глупые взрослые! Почему они всегда совершают эту ошибку? Как минимум Бен знает, что такие картины обычно вешают в психушках, из которых потом, по всем канонам жанра, надо сбегать. Так точно было в одной игре!
Выходить из комнаты строго настрого запретили. Это бы нарушало весь распорядок дня, ведь пока врачи найдут да соберут всех разбежавшихся детей в таком огромном здании, то пропустят и обед, и ужин. Кроме того, при свободном перемещении дети могут случайно забрести туда, куда не следовало. Юным пациентам даже сказали, что общаться с другими детьми тоже запрещено. Это очень не понравилось Бен. Общение – одна из важнейших вещей не только для ребенка. Да вообще для всех людей! Девочка сравнила это с игрой «Симс»: у каждого есть ползунки потребностей. И как теперь просто существовать в этом месте, когда шкала общения всегда будет красная? В полном одиночестве запросто сойти с ума. А если будут лишь одни глубокие психологические разговоры с врачами – так она сама психологом станет. Или психом, если им не была.
Но эти запреты не смогли остановить Рубко: она частенько выходила прогуляться по ночам. Было почти не страшно нарушать правила, ведь Бен была подкована благодаря общению с Билом.
В первый же день ее чуть не поймали, но та быстро прошмыгнула в чью-то комнату.
— Ты кто? — тихий и холодный от ужаса голос задал вопрос, который растворился в полной темноте. Лишь по темному очертанию Бен могла понять, что ребенок сидит на кровати.
— Я случайно, не сдавай меня! — Бен уже слышала шаги, которые приближались к этой комнате. Единственной зоной спасения оказался шкаф, поэтому девочка забежала прямиком туда.