Стук в комнату. В самую пугающую в доме, словно та была домом ужасов в парке аттракционов. После приглашения войти Ева приоткрыла дверь и неловко встала в проеме, переминаясь с ноги на ногу. Черновик она прячет за спиной. Мать сидит за столом, закинув нога на ногу, и испепеляющим взглядом смотрит на дочь. Она наверняка хочет, чтобы Ева поскорее ушла!
— Что? — Голос источал холод. Мороз проникал под кожу. Хотя, стоит отметить, никакой агрессии нет. Глаза будто были муляжом, только чтобы запугать дочь.
— Как тебе чизкейк? — Ева решила начать с более безопасной темы. — Мне, ну… вчера казалось, что ты подавлена. Грустно, страшно. И я решила хоть чем-нибудь тебя порадовать… извини, если вышло невкусно!
— Вышло хорошо, но практикуйся больше. — Тяжелый вдох. Не ясно, что он означает. Может, тяжесть лжи, которую мать вложила в эти слова? А может просто от каких-то других мыслей. Например, о смерти Шарлотты или нелюбимой дочери. Она же точно мечтает о последнем. — Ты хотела поговорить или только про еду спросить?
Ева неуверенно сделала шаг и закрыла дверь за собой, облокотившись на нее. Теперь обе Смоловы пытаются собраться с мыслями. Лишь спустя минуту Ева подала голос:
— Шарлотта тоже не отражалась. Как и я. — Это был поворот не туда. Словно машина вначале ехала ровно, а после руль вывернули прямиком в кювет. В мыслях она уже вовсю ругалась на себя. Зачем она затронула эту тему? А если мать расплачется? А если ее горе выльется в агрессию? А что, если? А что, если?! — У тебя поменялось мнение об ней? Ты мне веришь? Я правду говорю. Как, как мне доказать? Что я… — Голос начал предательски дрожать. Пелена слез начинает ослеплять. Как ей доказать? Что ей сказать? Мольба о помощи. Истерика. — Мама, прошу, поверь мне! Их убивают, отражений убивают! Игоря, Шарлотту! Мама, пожалуйста, я не хочу умирать!
Мама никогда не допускала и мысли о том, что она может оказаться не права. Всегда выплескивает свой негатив, не задумываясь о последствиях. Злость на разбитую Евой тарелку отражалась громкими пощечинами и оскорблениями, грусть и отчаяние – криками, как недавно, от смерти Шарлотты. Она не может сейчас сказать: «Прости меня, прости меня, пожалуйста!» Вместо этого она подошла и обняла Еву. Крепко. Очень. И лишь одна слеза намочила макушку дочки. А та крепко-крепко обняла маму в ответ, выронив черновики. Она получила то, что очень давно хотела. Любовь? Или просто объятия? Нет, она знает свою маму. Она знает свою, черт возьми, маму! Она один раз выражала так свою заботу. Когда нашла дочку после побега из той больницы. Матери тогда позвонили из полиции. Сказали, какой-то неравнодушный человек обнаружил Еву, сидящую возле магазина в одной деревушке, совсем одну. Мама тут же помчалась за ней. И даже не ругала, не кричала. Никогда не она видела, чтобы дочь так плакала от страха. Так кричала, так брыкалась. Словно весь свет ее хочет пытать. Словно каждый человек охотится за ней. Только родные руки помогли успокоиться. Больше никогда в семье не поднималась тема той больницы.
— Я верю. — Руки нежно гладят Еву по спине. Глаза смотрят в потолок, пытаясь не дать скатиться новой слезе. Мама аккуратно села с дочкой на кровать, не отпуская ту ни на секунду. Она начала медленно качаться из стороны в сторону, как в детстве, когда пыталась убаюкать малюток. Без лишних предисловий она решила все объяснить. — Я боюсь тебя. И люблю. И за тебя боюсь. Попытайся встать на мое место. В моих глазах ты монстр. Не такая. Не человек.
— Прости меня… — «Ты монстр». Казалось, это ранило намного сильнее, чем все те крики и кулаки.
Мама аккуратно, словно боясь сломать хрупкую фигуру, взяла дочку за плечи, отодвинула и посмотрела ей в глаза. Мокрые, отчаянные.
— Ты тоже. Ты ни в чем не виновата. Правда. Я честно люблю тебя.
Люблю тебя. Я правда люблю тебя. Честно люблю тебя. Казалось бы, это всего лишь слова, но они трогают до глубины души. Она любит ее, монстра! И снова слезы Евы, но на сей раз от счастья. Впервые за долгое время. Холодные пальцы мамы вытирают их.
— Я не обещаю, что смогу быстро все принять. Я пытаюсь принять это уже 16 лет… прости. О чем ты хотела поговорить?
— Сначала я хочу кое-что спросить… можно? — Получив утвердительный кивок, Ева собрала мысли воедино. — Как вы вообще познакомились с Шарлоттой? Это очень важно…
— Договор. — Мама подошла к тому самому заветному ящику и достала оттуда какой-то документ. Сев обратно к дочке, она вручила его ей. — О твоем лечении. Помнишь, ты долго-долго ходила по врачам? Сказали, что болезнь мало изучена и нужен особый подход. Именно тогда Шарлотта предложила лечение в той больнице. Сказала, что их команда только начала разрабатывать лечение, из-за чего им требовались первые пациенты. Выбрали тебя. Сказали, что платят нам, а не мы, из-за возможных рисков. Там была огромная сумма, так что…