— Отгадала загадку, Бенчик? — Сзади вновь донесся звонкий знакомый голос. Только Бен обернулась, как Максим схватил ее за волосы и поднес осколок к горлу. Парень стоял с широкой улыбкой. В черной толстовке, а маска спущена до подбородка. Но что-то выдавало страх и печаль. Глаза? Жесты? Мимика? Или частое дыхание, которое девушка ощущает своей кожей?
Рубко взяла Мишу за руку, пока тот стоял в ступоре. Одновременно просила поддержки и не вмешиваться. Миша понял и то, и то: молча крепко сжал ладонь подруги.
— Ты убиваешь отражения… — медленно, тихо, но уверенно начала последнее отражение. Ей страшно сказать хоть слово, ведь осколок может в любой момент пустить ей кровь. Остановить сердце, которое уже сильно бьется. Но слова… она точно знает, что это правда. — Ты убил всех, потому что это они издевались здесь над тобой. Проводили эксперименты. Ты где-то подслушал их разговор о том, что они являются отражениями, а после пообещал всех их убить. Но не учел, что отражений могло быть больше. И… так как ты все свои обещания сдерживаешь, то и вправду убиваешь всех… нас. В том числе и меня, и Била.
— Из справедливости, — Максим отпустил Бен, и та с жадностью вдохнула, — Била убил не я, а ты. И тебя тоже убью не я.
— Я знаю… И знаешь, что? — Она выхватила осколок из рук Максима, случайно порезав вторую руку. — Я его воскрешу.
— Убьешь себя?
Ответа на этот вопрос не последовало.
— Так нет, по итогу? Будешь единственным отражением теперь, Бенчик? — Язвительно спросил Максим.
— Миша, — тихо произнесла Бен, — я сама все закончу. Одна.
— Если ты, ну… все сделаешь… — Он робко обнял подругу. Будто уже прощается с ней. — Мне жаль… правда…
— Найди Била и расскажи, что я сделаю…
— Да, Мишка, — невпопад поддакнул Максим, — все, давай. Прощай. Уезжай.
Прощай. Они словно гром среди ясного неба. Это было кинуто так, будто ради шутки, но внутри содержит искреннюю тоску и грусть. Буря не только в словах, но и внутри Максима. Никто не захотел бы прощаться со своей жизнью. А сейчас… это последние минуты.
Миша обнял друга, но уже намного крепче. Которого уже никогда не увидит. Он уже не может сдерживать свои эмоции. Хоть Бен и опустила голову от столь неловкой для нее ситуации, но прекрасно слышала всхлипы и шмыганье носом.
— Жди во снах, друг… — Максим громко похлопал того по спине. В голосе нет прежней радости и звонкости. Только осознание неизбежного.
Плечи девушки дрогнули. Еще раз. И еще. Нервные выдохи, похожие на смешки, вместо горьких слез. Голова словно сейчас взорвется. Все гудит и давит медным обручем. В душе все вверх дном. Здесь надежда в будущее и отчаяние из-за убийств, любовь к жизни и ненависть к смерти, вера в воскрешение друзей и неверие в оживление себя.
Сколько они прощались – не важно. Теперь от времени ничего не зависит. Подходит лишь фраза, что перед смертью не надышишься.
— Прости за все, — вдруг нарушил тяжелую тишину Максим. — За все, на что ты обижен. Что я сделал не так, что сделал плохо для тебя… ты понял.
— Все в порядке, правда… — Миша отстранился от друга на шаг и посмотрел в глаза. — Прощай. Я надеюсь, ты правда придешь во снах… вот…
Долгие минуты словно растягиваются в часы. Это последние взгляды, последние улыбки, последние слезы. Все последнее, что они видят в друг друге. В последний раз слышат голос, чувствуют запах дома. Это конец.
— Ты сможешь, Бен.
Последняя улыбка… Ушел. Миша ушел, оставив рядом с дверным проемом рюкзак. Скорее всего, он снова пойдет к деревне и уже оттуда вызовет такси.
Теперь Бен осталась один на один с Максимом. Ей сложно поверить, что он так просто даст себя убить. Чтобы воскресить тех, кого он так старательно уничтожал. Неужели где-то здесь есть подвох?
— Здесь нет подвоха, пошли… — Азарт потух в словах парня. Не дожидаясь Бен, он пошел в другую, более просторную комнату.
— Ты еще и мысли читаешь? — догнала его девушка.
— Не мысли, но читаю. Поверь, ты для меня как открытая книга.