— В чьих руках сейчас власть?
— Да ни в чьих! Потому что власть включает семь уровней: концептуальный, идеологический, информационный, организационный, социальный, экономический и лишь в последнюю очередь репрессивный. А у нас и Горбачев, и Ельцин, и ГКЧП пытались давить только на последний уровень. По причине отсутствия остальных, это у них не получается. Все слишком быстро распадается.
— В последних выступлениях вы неоднократно повторяли, что катастрофа неизбежна. Как пережить ее и что делать после?
— Это каждый должен решить для себя. Но пусть никто не думает, что, вырыв подвал и спрятавшись от окружающего мира, человек спасется. Такие либо гибнут первые, либо превращаются в животных. Вот конкретно вам я могу посоветовать следующую программу.
1. Стеб, издевка, высмеивание нынешних политических лидеров. Сделать с ними то, что они сделали с коммунистами.
2. Тема — «Я же вас предупреждал…». Многократно указать, что вы предупреждали о грядущей катастрофе.
3. Обвинение всех в предательстве. Предательстве чего? Отцов, страны, прошлого.
4. Поскольку все предано, продано и развалено, каждый должен отвечать за себя.
5. Выявление личностей, не считающих себя предателями и готовых к работе.
6. Их объединение.
«Экспериментальный творческий центр» ставит перед собой задачу сохранения такого энергетического и духовного поля, в котором эти процессы могут идти.
«Новая газета», 14–17 декабря 91 г.
3.5. Предупреждение. Восемь вариантов возможного путча
Масса заявлений и публикаций последнего месяца по поводу нарастающей угрозы нового путча побудила меня детальным образом исследовать этот вопрос. Объективный и системный анализ происходящего нужен сегодня всем участникам процесса, поскольку на самом деле только теперь процесс начинает приобретать ту температуру, при которой «игра с огнем» чревата самыми серьезными последствиями. Вначале несколько слов по поводу сложившейся ситуации.
Эксперты считают, что социально-экономические трудности есть производная от кризиса государственности. Уже сегодня Россия пошла на то, чтобы отдать Крым. Она фактически возвращена к эпохе Ивана Грозного, страна теряет выходы к морям, ее границы становятся неопределенными. В результате Россия под возгласы о «вхождении в европейский дом» теряет Европу, «отъезжает» к Азии, ставится в новую, крайне невыгодную для нее геополитическую позицию, причем не на год и не на десяток лет, а, возможно, и навсегда.
При этом весь мир становится перед лицом серьезной опасности, связанной с процессами, происходящими на одной шестой его части. И дело тут не в ядерном оружии. Запущенные в ход процессы намного опаснее в геополитическом отношении, нежели риск аварий и «самозапусков».
Потеря этноконфессионального баланса в Евразии, вызванная отделением Украины, чревата потерей геополитического баланса. И это — только начало дестабилизации евразийского региона.
Те, кто надеется, что удастся контролировать дестабилизацию такого масштаба, преувеличивают свои возможности. Им следует в полной мере осознать свою ответственность за будущее нашей цивилизации. Никогда еще мир не был столь близок к катастрофе, как сегодня.
Тотальная поглощенность сегодняшних «управляющих» нашей страной проблемой получения «гуманитарной помощи» и сохранения собственной власти, их привычка рассматривать вопрос о государстве в первую очередь в категориях административно-псевдоэкономических, зашоренность их политического мышления чреваты полным крушением их авторитета как внутри страны, так и за рубежом. Это делает процесс дестабилизации Евразии еще более неуправляемым.
Характернейший пример того, что происходит, что представляет собой сложившаяся ситуация, — это Ленинград, один из ключевых городов страны. По нашим данным, в нем осталось мяса не более 2 тысяч тонн. Дневная продажа — полторы тысячи тонн. Стратегический резерв продовольствия фактически ликвидирован. В городе осталось не более 30 миллионов банок консервов с невысокой калорийностью, то есть примерно по 6 банок на человека. Сухого молока фактически нет. Область бессильна помочь городу. Закладка овощей произведена с очевидной безответственностью. Бензин — фактически на исходе. Бюджетное финансирование сокращается, в город не поступает металл, перебои с которым равносильны перебоям с хлебом. Нет комплектующих изделий. А значит, нет реализации, нет зарплаты. Цены же растут.
О хлебе. В городе производится полторы тысячи тонн хлеба в день. Это полтора миллиона килограммов на пять миллионов человек, то есть по 300 граммов на человека. Это — блокадная норма. Булочные и хлебопекарни работают, однако нет муки и не запущен мукомольный завод, который за счет имеющихся запасов зерна мог бы дать дополнительную муку, а значит, дополнительный хлеб, и тем самым как-то скомпенсировать недополученные продукты хлебопоставками.
Москва. Хотя закладка овощей проведена на 85 процентов (в Ленинграде — 40 процентов) и мощности производственных объектов позволяют увеличить выпуск хлеба (снимая ситуацию дефицита этого вида продукции), но ситуация с мясом, сухим молоком и другими белковыми продуктами, так же как и все остальные компоненты народнохозяйственного комплекса, — в сверхкритическом состоянии.
Как и Ленинград, столица «кормится с колес», нет товарных запасов. Снабжение огромного города продовольствием может быть сорвано. По чрезвычайно запоздавшему (декабрь!) сообщению вице-мэра Лужкова, столица находится на грани продовольственной катастрофы.
Аналогичное происходит и в других крупнейших индустриальных центрах страны, в том числе на Урале и за Уралом. О малодоступных регионах говорить вообще не приходится.
В таком положении, в каком оказалась сегодня страна, радикальные реформы обречены. Еще шаг в эту сторону — и мы окажемся в эпохе военного коммунизма. Товарно-денежные отношения окажутся подорванными окончательно. На повестку дня встанет новая ВЧК, новая продразверстка.
Блокировать процессы сейчас может лишь жесткая распределительная система и жесткая, но пока еще находящаяся в рамках закона карательная система по отношению к спекуляции всем, что связано с ресурсами жизни народа. Это те меры, которые принимает любая страна, зависая над пропастью, меры, только и отвечающие формулировкам типа «Отечество в опасности».
Народ пребывает в апатии. Он агрессивно задавлен. Симпатии ко всем вчерашним кумирам стремительно убывают. В многочасовых очередях рождается страшное слово «измена»… Спрос на демократию близок к нулю. Спрос на диктатуру возрастает.
Оплеванная, растоптанная, лишенная нравственной опоры в том, что составляет ее основу, — присяги, брошенная на произвол судьбы из состояния величайшей армии мира в пропасть унижения и деградации, обреченная на нищету и социальные бедствия, видящая крушение того, что она призвана защищать, — государства, армия проявляет поразительное спокойствие, выдержку и стоицизм.
В ряде мест проведены офицерские собрания, кое-где идет речь о необходимости защиты государства, сохранении единой армии, возрождении смысла и сути служения в Вооруженных Силах.
Однако говорить здесь о «путчизме» не приходится. Армия осознала, что является марионеткой в руках политиков, и сделала выводы.
Любая власть является властью лишь постольку, поскольку выполняются ее указания, запреты, «табу». На сегодняшний день власть в значительной степени «растабуирована», грань между нормой и преступлением настолько размыта, что уже никто не считает себя связанным с какими бы то ни было нормами. Общество криминализуется, теряет устойчивость. Восстановить ее можно теперь только жесткими мерами. Нормы и «табу» придется восстанавливать, если иметь желание сохранить общество в каком-то виде. Все же, кто говорит о таком восстановлении, немедленно переводятся обезумевшими средствами массовой информации в ранг «путчистов», сталинистов, фашистов, черных полковников.