| It filled him with such a sense of loss that he could not imagine a father or even a mother feeling more. | Она наполняла чувством невыносимой потери -мать и отец меньше скорбят о собственных детях. |
| "All that a weak man can do to save the child, I will do," he cried, his voice wrung almost to a scream by his anguish. | - Я сделаю все, что способен исполнить слабый человек ради спасения ребенка, - воскликнул он. Усиленный страданиями голос разлетелся по церкви. |
| The Visitor nodded, smiled his beautiful and loving smile, and reached out his hand to Thrower. | Посетитель кивнул, улыбнулся прекрасной, проникнутой любовью улыбкой и протянул руку Троуэру. |
| "I trust you," he said softly. | - Я верю тебе, - мягко проговорил он. |
| His voice was like healing water on a burning wound. "I know you will do well. | Г олос лился подобно целебной воде на пылающую рану. - Знаю, ты справишься. |
| And as for the devil, you must feel no fear of him." | А что касается дьявола, его тебе не следует бояться. |
| Thrower reached for the proffered hand, to cover it with kisses; but when he should have touched flesh, there was nothing there, and in that moment the Visitor was gone. | Троуэр потянулся было к протянутой руке, дабы осыпать ее благодарственными поцелуями, но пальцы, которые вот-вот должны были коснуться плоти, схватили пустой воздух. Посетитель исчез, как его не бывало. |
| Chapter Nine-Taleswapper | 9. Сказитель |
| There was once a time, Taleswapper well remembered, when he could climb a tree in these parts and look out over a hundred square miles of undisturbed forest. | Сказитель еще помнил времена, когда в этих краях можно было взобраться на дерево и обозревать взглядом сотни квадратных миль нетронутого, девственного леса. |
| A time when oaks lived a century or more, with ever-thickening trunks making mountains out of wood. | В те времена дубы проживали не меньше столетия, расползаясь во все стороны стволами и превращаясь в настоящие древесные горы. |
| A time when leaves were so thick overhead that there were places where the forest ground was bare from lack of light. | В те времена покров листвы над головой был столь плотен, что кое-где лесная земля поражала наготой, не тронутая касанием солнечного света. |
| That world of eternal dusk was slipping away now. | Но мир вечных сумерек бесследно растворился в прошлом. |
| There still were reaches of primeval wood, where Red men wandered more quietly than deer and Taleswapper felt himself to be in the cathedral of the most well-worshipped God. | Первобытные деревья-великаны еще встречались, среди них неслышно ступали краснокожие, которые могли пройти вплотную с оленем и не вспугнуть его, - под их кронами Сказитель чувствовал себя словно в соборе самого почитаемого на земле Бога. |
| But such places were so rare that in this last year of wandering, Taleswapper had not journeyed a single day in which he could climb a tree and see no interruption in the forest roof. | Однако такие места попадались все реже и реже, и за последний год скитаний Сказитель ни разу не видел сплошного, густо-зеленого лесного покрова. |
| All the country between the Hio and the Wobbish was being settled, sparsely but evenly, and even now, from his perch atop a willow at the crest of a rise, Taleswapper could see three dozen cookfires sending pillars of smoke straight up into the cold autumn air. | Весь край между Гайо и Воббской территорией был освоен поселенцами, заселен редко, но ровно. Вот и сейчас, устроившись на развилке большой ивы. Сказитель видел по меньшей мере три дюжины костров, посылающих колонны дыма высоко в холодный осенний воздух. |
| And in every direction, great swatches of forest had been cleared, the land plowed, crops planted, tended, harvested, so that where once great trees had shielded the earth from the sky's eye, now the stubbled soil was naked, waiting for winter to cover its shame. | Куда ни глянь, лес прореживали огромные заплаты вырубленных деревьев, виднелись вспаханные поля, заботливо обработанные и засеянные. Там, где когда-то громадные деревья защищали землю от небесного глаза, чернела взбороненная почва, с нетерпением ожидающая зимы, которая придет и закроет наконец ее бесстыдный позор. |
| Taleswapper remembered his vision of drunken Noah. | Сказитель вспомнил картину, изображающую пьяного Ноя и его сыновей 14. |
| He had engraved it for an edition of Genesis for Scottish rite Sunday schools. | Он сделал эту гравюру для Книги Бытия, по которой преподавали в шотландских воскресных школах. |