Я гадал, где мы остановимся в Чипендене и удастся ли нам нормально поесть. Никто из моих знакомых никогда не бывал в этом далеком и глухом месте где-то на вершинах седых и пурпурных холмов, которые были хорошо видны с фермы отца. Эти холмы всегда казались мне огромными спящими чудовищами, хотя, скорее всего, в этом был виноват мой дядя, который часто рассказывал о них разные байки. По его словам, ночью они просыпаются и начинают ходить, а к утру с лица земли исчезают целые деревни, раздавленные этими тяжелыми холмами.
На следующее утро темные тучи вновь затянули небо. Видимо, наступления второго дня весны придется подождать. Поднялся ветер – он трепал нашу одежду, когда мы начали взбираться на холмы, и подбрасывал птиц в небе. Тучи, обгоняя друг друга, плыли на восток, чтобы укрыть вершины холмов.
Мы шли медленно, чему я был несказанно рад, потому что уже успел натереть мозоли на обеих ногах. Когда мы наконец добрались до Чипендена, день уже клонился к закату. Ветер все не утихал, но небо успело расчиститься, и вершины холмов разрезали небосклон. Во время нашего передвижения Ведьмак говорил мало, но теперь он заметно оживился и стал рассказывать мне о каждом холме. Их было четыре: Клин Парлик – самый ближайший к Чипендену, бугор Меллора, пустошь Седловина и Волчья пустошь.
Я спросил учителя, водятся ли на Волчьей пустоши волки, а он зловеще улыбнулся и произнес:
– Здесь все быстро меняется, парень. Мы всегда должны быть начеку.
Когда показались первые деревенские крыши, Ведьмак кивнул на узкую тропинку, которая сворачивала с дороги и шла вдоль бурной речушки.
– Эта тропинка ведет к моему дому, – сказал он. – Конечно, этот путь длиннее, но зато нам не придется идти через деревню. Не люблю встречаться с местными жителями, впрочем, как и они со мной.
Я вспомнил слова Джека о Ведьмаке, и внутри у меня все сжалось: он был прав – меня ждало одиночество, и работать тоже придется в одиночку.
По берегам речушки росли чахлые деревца, порывы ветра клонили их к земле. Вдруг впереди я увидел целый лес смоковниц и ясеней. Деревьев было очень много – около сотни или больше, и в эту непроглядную чащу даже ветер не проникал.
Я и раньше замечал, что одни деревья шумят листьями и скрипят ветками, а другие стоят бесшумно. Более того, я мог отчетливо слышать дыхание ветра, но в этом лесу стояла удивительная, мертвая тишина – ее нарушали лишь наши шаги. Казалось, деревья замерли и прислушиваются к нам. У меня по спине побежали мурашки.
Вскоре мы вышли на опушку и увидели дом. Его окружала высокая живая изгородь из кустов боярышника, за которыми виднелись лишь верхний этаж и крыша дома. Из трубы шел белый дымок, который поднимался высоко над деревьями, пока ветер не отогнал его на восток. Дом и сад располагались во впадине на склоне холма. Казалось, будто какой-то гигант любезно вычерпал рукой землю специально для них.
Я пошел вслед за Ведьмаком вдоль изгороди к железной калитке. Она едва доходила мне до пояса и была выкрашена в ярко-зеленый цвет, притом совсем недавно. Учитель потянулся к засову, и у меня мелькнула мысль, что он может испачкаться в краске.
Вдруг произошло то, от чего у меня перехватило дыхание. Ведьмак еще не успел коснуться засова, как он поднялся сам, и калитка отворилась – будто с помощью невидимой руки.
– Спасибо, – сказал Ведьмак.
Входная дверь сама не открылась – ее нужно было отпереть огромным ключом, который учитель достал из кармана. Он был почти такой же, как ключ от дома в Блеклом переулке.
– Это тот же ключ, что и от дома в Хоршоу? – спросил я.
– Да, – ответил он, открывая дверь. – Его мне дал мой брат, слесарь. Такой ключ может открыть большинство замков, если они не слишком сложные. В нашей работе он просто незаменим.
Дверь подалась с громким скрежетом, и я вошел в маленькую темную переднюю. Справа была крутая лестница, а слева – узкий коридор, выложенный плиткой.
– Оставь вещи у лестницы, – сказал Ведьмак. – Ну, давай, парень, живее. У нас мало времени. Не люблю есть остывший ужин!
Выполнив приказание Ведьмака, я последовал за ним по коридору на кухню, где витали аппетитные запахи.
Я не был разочарован увиденным. Кухня была похожа на мамину: на подоконнике в больших горшках росли травы, и заходящее солнце бросало на стены причудливые тени. В дальнем углу в очаге горел огонь, наполняя помещение теплом, а справа в центре стоял большой дубовый стол. На нем я увидел две огромные пустые тарелки, пять наполненных доверху блюд с едой и горячую подливку.