– Сейчас мне хочется услышать лишь одно, – перебила мама, – как ты распеваешь псалмы. Раз ты не пошел в церковь, будешь сидеть со мной на кухне и петь псалмы, пока я готовлю обед.
Так что Элвину еще долго не пришлось увидеть фразу, которую написал в книге Сказителя старик Бен. Он работал и распевал церковные гимны до самого обеда, а после еды папа, старшие братья и Сказитель уселись обсуждать завтрашний день. Завтра они собирались отправиться в каменоломню за жерновом для мельницы.
– Вот на какие беспокойства я иду ради тебя, – упрекнул папа Сказителя.
– Все делаю ради того, чтобы тебе лучше с нами жилось.
– О жернове я ни разу не просил.
– Дня не проходит, чтобы ты не пожаловался, мол, как жаль, что в такой замечательной мельнице хранится сено, когда местные жители не отказались бы от хорошей муки.
– Если не ошибаюсь, я упомянул это только однажды.
– Ну, может, и так, – согласился папа. – Но теперь каждый Божий день я вспоминаю о жернове.
– Наверное, ты просто жалеешь, что там, куда ты меня швырнул, не оказалось камня побольше.
– И вовсе он не жалеет об этом! – закричал Кэлли. – Потому что ты бы тогда умер!
В ответ Сказитель лишь улыбнулся, и папа тоже расплылся в улыбке. После чего они продолжили обсуждать детали предстоящей работы. А затем на воскресный ужин пожаловали братья с женами, племянниками и племянницами. Детишки насели на Сказителя, выпрашивая спеть «Смешную песенку». Не в силах противиться уговорам. Сказитель спел ее столько раз, что Элвин готов был заорать благим матом, услышав снова дружный припев «Ха-ха, хи-хи».
Наконец, после ужина племянники и племянницы были уведены домой, и Сказитель достал свою книгу.
– А я все гадал, открываешь ли ты ее когда-нибудь, – сказал папа.
– Я просто ждал подходящего момента. – И Сказитель рассказал, как люди записывают в нее самое важное событие в своей жизни.
– Надеюсь, меня ты не будешь просить написать в ней что-нибудь, – нахмурился папа.
– Я бы тебе и не позволил этого. Ты еще не рассказал мне свою историю.
– Голос Сказителя вдруг смягчился. – Хотя, может быть, ты пока не совершил самого важного в жизни поступка.
Папа чуть-чуть сердито – а может, испуганно – взглянул на него. Как бы то ни было, не в силах совладать с любопытством, он встал и подошел к Сказителю.
– Ну-ка, покажи мне, чего там такого важного содержится.
– А ты читать умеешь? – поинтересовался Сказитель.
– К твоему сведению, до женитьбы я получил образование янки в Массачусетсе. Уже потом я осел мельником в Западном Гемпшире и много позже переселился сюда. Конечно, может, мое образование ни в какое сравнение не идет с лондонским, которым хвалишься ты, но, могу поспорить, нет такого слова, которое я не смог бы прочитать, разве что на латыни оно будет написано.
Сказитель не ответил. Он открыл книгу, и папа прочел вслух первое предложение.
– «За свою жизнь я создал только одно – американцев». – Папа недоуменно поглядел на Сказителя. – И кто ж такое написал?
– Старик Бен Франклин.
– Насколько я слышал, единственный американец, которого он «создал», был незаконнорожденным.
– Ну, может, Эл-младший растолкует тебе потом смысл этой фразы, – пожал плечами Сказитель.
Пока они переговаривались, Элвин пролез вперед, чтобы посмотреть на буквы, написанные стариком Беном. Они ничем не отличались от других. Элвин даже чуть-чуть расстроился, хотя сам толком не мог сказать, чего ожидал увидеть. Что, старик Бен должен был золотыми чернилами писать? Конечно, нет. Буквы, написанные великим человеком, вряд ли чем отличаются от букв, выведенных глупцом.
И все-таки он никак не мог избавиться от разочарования: слова казались такими обычными, такими простыми. Он протянул руку и перевернул страницу, затем еще одну, и еще, и еще. Все слова были похожи друг на друга. Серые чернила на желтеющей бумаге.
Вдруг книга сверкнула яркой вспышкой света, на мгновение ослепив Элвина.
– Эй, кончай шебуршать страницами, – обратил на мальчика внимание папа.
– Порвешь.
Элвин повернулся и посмотрел на Сказителя.
– А что там за свет? – спросил он. – Та страница, что светится, – что на ней написано?
– Светится? – переспросил Сказитель.
Элвин понял, что свет виден ему одному.
– Ну-ка, найди ее, – кивнул Сказитель.
– Он обязательно что-нибудь порвет, – предупредил папа.
– Ничего, он осторожно, – успокоил Сказитель.
Но в голосе папы внезапно зазвучали злые нотки:
– Я сказал, положи книгу, Элвин-младший.
Элвин было попятился, но почувствовал на плече руку Сказителя. Голос Сказителя был тих и спокоен, и Элвин почувствовал, как пальцы старика слегка шевельнулись, налагая оберег.
– Мальчик что-то увидел в книге, – промолвил Сказитель. – Я хочу, чтобы он нашел для меня это место.
К вящему удивлению Элвина, папа спорить не стал.
– Ну, если ты хочешь, чтобы какой-то глупый лентяй разодрал тебе всю книгу… – пробормотал он и замолк.
Элвин шагнул к книге и осторожно, одну за другой, принялся листать страницы. В конце концов он нашел нужное место, и в глаза ему снова ударило ослепительное сияние. Он сначала зажмурился, но потом свет постепенно погас, так что можно было разглядеть, что исходит он от маленького предложения с горящими буквами.
– Ты видишь пламя? – спросил Элвин.
– Нет, – покачал головой Сказитель. – Но чувствую легкий дымок. Коснись слов, которые, по-твоему, горят.
Указательным пальцем Элвин легонько дотронулся до начала фразы. Пламя, к его изумлению, вовсе не обжигало, хотя чуточку грело. Внезапно это тепло проняло его до самых костей. Он передернулся, выгоняя из тела последние отзвуки осеннего холода. Улыбнувшись, он почувствовал, как весь изнутри пылает. Но пламя, ощутив касание его пальца, сразу съежилось, начало затухать и быстро пропало.
– Что там говорится? – спросила мама.
Она стояла рядом со столом, прямо напротив них. Читала она не особенно хорошо, да и буквы, если смотреть с ее стороны, были перевернуты вверх ногами.
– «Творец на свет появился», – прочитал вслух Сказитель.
– Нет иного Творца, – сказала мама, – кроме того, кто превращал воду в вино.
– Может быть, – согласился Сказитель, – но она написала именно так.
– Кто она? – продолжала выпытывать мама.
– Маленькая девочка. Примерно пять лет назад.
– А что за история кроется за этим предложением? – поинтересовался Элвин-младший.
Сказитель пожал плечами.
– Ты же говорил, что не позволяешь писать в книге, если не выслушаешь историю.
– Она написала эту фразу тайком, – ответил Сказитель. – И я увидел ее, когда ушел далеко от той деревни.
– Тогда откуда тебе знать, что это написала именно она? – удивился Элвин.
– Больше некому. Ни один другой человек не смог бы открыть заговор, которым я закрывал книгу в те дни.
– Значит, ты не знаешь, о чем говорится в этом предложении? Ты даже не можешь мне объяснить, почему эти буквы горели?
Сказитель кивнул.
– Если я правильно помню, та девочка приходилась дочерью хозяину постоялого двора. Говорила она редко, но когда все же открывала рот, слова ее все до единого были правдивы. Она никогда не шла на ложь – даже ради добра. Ее считали нелюдимой. Но как гласит присловие: «Всегда говори правду – и зло минует тебя». Или что-то вроде этого.
– А как ее звали? – спросила мама.
Элвин удивленно взглянул на нее. Мама не видела сияющих букв, почему же она так стремится вызнать, кто их написал?
– Увы, – произнес Сказитель. – Я не помню ее имя. А если б даже вспомнил, то не сказал бы. Как не сказал бы, где она живет. Я не хочу, чтобы толпы народа повалили туда, беспокоя девочку вопросами, ответы на которые она, может, не хочет давать. Я могу сказать лишь одно. Она была светлячком и умела видеть мир. Если она написала о рождении Творца, значит, это правда. Вот почему я не вырвал эту страницу.