Ник услышал рядом с собой чьи-то шаги. Людей было как минимум трое, и все они остановились в нескольких метрах от пленника. Один из них несомненно, судя по звуку шагов, носил высокие парадные ботинки на стальных подошвах.
— Он уже пришёл в себя, сэр, — противным голосом залепетал один из подошедших.
— Точно? Эй, Никки, хватит притворяться.
— Блехер, — сквозь зубы процедил пилот, открывая глаза. — Я так и знал.
— Ничегошеньки ты не знал, идиот.
Ник находился в хорошо освещённом помещении без окон. Видимо, под землёй. Сидел он, как и предполагалось, на высоком металлическом стуле, приваренном к полу. Возле него стоял навевающий нездоровые мысли операционный стол, заваленный грязным и, порой, окровавленным инструментарием. Людей в помещении всё-таки оказалось трое: сам командор, самовлюблённый до безумия, доктор в халате и резиновых перчатках, и облачённый в боевой экзоскелет личный телохранитель Айзека.
Командор широко улыбнулся:
— Как дела? Чего не пишешь? Я соскучился.
— Вот почему так легко было сюда попасть. Ты сам этого хотел. Что дальше? Будешь пытать?
— Пытать? Фи, как несовременно.
— А для чего же тогда этот придурок в халате? Не лечить же меня он пришёл!
— Ошибаешься, он здесь как раз для этого. Мой верный пёс, — командор кивнул в сторону телохранителя, — Сломал тебе нос, разбил бровь и выбил глаз. А этот, как ты выражаешься, «придурок», привёл тебя в прежний вид и даже восстановил потерянный орган зрения.
— И что дальше?
— А дальше мы с тобой мило побеседуем, после чего отпускаем на все четыре стороны. При этом даже корабль поможем починить.
— С чего вдруг такая доброта?
— Ну, — казалось, командор замялся. Он опустил взгляд в пол и сделал грустное выражение лица. — Я виноват перед тобой, Рэмми. Помнишь тот вечер, когда ты расквасил мою милую мордашку?
— Вспоминаю и улыбаюсь, — огрызнулся Ник. — И готов повторить.
— Фи, как грубо. Я ведь увёл тогда у тебя девушку, помнишь? Это было гнусно с моей стороны, признаю. И потому я больше не хочу тебе причинять боль.
— И что же, ты её вернёшь мне? Оставь себе, не люблю подержанный товар…
— Фи, что за шовинистический сексизм? Так сильно не любишь противоположный пол? А ведь и у тебя была мама, я уверен.
— Иди-ка ты к чёрту, Блехер. Либо убивай меня, либо отпускай.
— Не провоцируй его! — закричала Седна. — Пожалуйста! Не делай глупостей!
— Прости, — после недолгой паузы, продолжил Айзек. — Даже если бы я хотел вернуть тебе твою возлюбленную, то у меня бы ничего не вышло. Она, знаешь ли, немного мертва. Назвала меня в постели твоим именем, вот я и схватился за пистолет…
— Ах ты…
— Эй, эй! — замахал руками Айзек. — Я же раскаиваюсь, слышишь? Даже индульгенцию купил у Единой Церкви за миллион долларов. Надеюсь, мои деньги пойдут на содержание детских домов и приютов…
— Кого ты из себя строишь, Блехер?! — разозлился пилот, повышая голос. — Мы с тобой оба знаем, что плевал ты на детей и на человеческие чувства, для тебя важны лишь имидж и слава!
— О, мой маленький друг Никки! Власть без злоупотребления — увы! — не имеет очарования. Но не смею больше утомлять тебя своими возвышенными речами. Где бортовой компьютер?
— В корабле, наверное, если его оттуда не выкрали, — пожал плечами Ник.
— Где Седна?! — сорвался на крик внешне спокойный и улыбчивый командор. — Не держи меня за идиота, Рэмми. Я даю тебе шанс, чёрт возьми, великодушно и безвозмездно! Тебя восстановят в звании, ты вновь станешь героем трёх войн, будешь пилотировать истребитель и служить федерации. Просто скажи мне, где Седна.
— Какая такая Седна?
Айзек подошёл к пилоту и мощным ударом ноги, облачённой в сапог со стальной подошвой, ударил его в грудь. Ник, зажмурившись от боли, зашипел. Кажется, несколько рёбер оказались сломаны. Не будь стул приварен к полу, всё могло бы обойтись меньшими травмами.
— Делай то, что он говорит! — истерически завопил голос в голове. — Не дай ему себя изувечить, Ник!
— Да что ты обо мне всё печёшься и печёшься?! Я сам знаю, что делать!
— Потому что не хочу тебя терять, идиот! Слышишь?!
Пилот прикрыл глаза, переваривая полученную информацию.
— Не хочешь, или не имеешь права? — успокоившимся голосом спросил Ник.
— Только не надо становиться параноиком, ладно? Прошу, пожертвуй своей гордостью, пока мы тебя отсюда не вытащили. Пожалуйста.
— Ладно, ладно. Только не надо больше истерик. Пожалуйста.
Командор поднял голову Ника за подбородок и улыбнулся: