— Прекрати говорить, как человек! Ты не настоящая личность, а всего лишь набор микросхем, понимаешь?!
Несколько секунд длилось молчание. Наконец, Седна ответила:
— Ваши слова несут обиду, капитан.
Ник закричал, схватившись за голову.
— Нет, милая, это выходит за всякие рамки! Либо ты мне сейчас же всё рассказываешь, либо я продаю тебя в ближайшем порту, полностью при этом отформатировав! Ясно?
— Это угроза, капитан? Учтите, что субординация не позволит мне поднять руки на своего пилота, но в любом случае я обижусь и огорчусь.
— Руки не поднимешь, говоришь? — Ник залпом осушил банку дешёвого пива и бросил её в мусорное ведро. — Очнись, у тебя нет рук!
— И именно поэтому у меня к вам будет ещё одна просьба.
Пилот знал, что нужно делать. Дабы не попасть в неприятности, он просто продаст судно на Виктории и делу конец. Несмотря на кучу сгубленных нервных клеток, которые, кстати, можно восстановить при помощи нанохилеров, в этой истории есть и свои плюсы — ведь за корабль Ник не отдал ни копейки, а теперь ещё и слегка обогатится на его продаже. Блестящий план, несущий лишь радость.
Но отчего тогда гложет сердце всё нарастающее чувство неправильности принятого решения?
— Какая, чёрт возьми, просьба? Ты волнуешься, обижаешься, огорчаешься, чего-то хочешь… ты — самый страшный кошмар любого лётчика!
— Прошу купить для меня тело.
Ник даже не стал повышать тон, лишь тихим, почти обречённым голосом спросил:
— Какое? И для чего?
— Мне тесно без тела, капитан. С одной стороны, я везде, по всему кораблю, но с другой — меня вообще нет. И это неправильно. Я бы хотела существовать в физическом плане.
— Замечательно… но ты не ответила, какое тело тебе нужно.
— Любое, капитан. Либо человеческое, с возможностью интегрирования в мозг процессора, либо механическое.
— По-твоему я миллионер? Думаешь, так просто достать человеческое тело?
— Возможно. Но тело механическое можно приобрести почти в любом робототехническом магазине, если я не ошибаюсь.
— Ты хоть понимаешь, сколько денег уйдёт на покупку такого подарочка? Да мне придётся целую вечность батрачить на шахтах Тризиса, чтобы окупить для тебя физическую оболочку!
Панель управления, шипя поршнями, чуть приподнялась и открылась, словно крышка сундука. Собственно, то, что увидел Ник, можно было аллегорически назвать именно сундуком с сокровищами, так как под панелью в большом углублении лежала и пылилась целая гора бело-зелёных денежных пачек. Пилот удивлённо вылупился на всю эту кучу финансов, и лишь когда панель всё с тем же шипением вернулась на место, задал терзающий его душу вопрос:
— Сколько здесь денег?!
— Девять миллионов триста пятьдесят тысяч долларов крупными купюрами. Капитан, прошу вас, купите мне тело.
Ник промочил внезапно осушенное горло новой порцией пива и медленно кивнул:
— Ну, ладно. Я даже не буду спрашивать, откуда эти деньги, но…
— Их здесь хранил прежний пилот, погибший на Шедоу.
— Отлично. Может, они прокляты?
— Капитан, — пилоту показалось, что в голосе Седны он услышал нотки насмешки. — Вы что, суеверны?
— Все капитаны суеверны, детка, — хмыкнул Ник. — Но до определённого момента.
— До какого момента, капитан? Расскажите.
— Ну… до определённого. То есть, злоупотреблять суевериями не стоит. Ты ведь знаешь историю рождения Кена Джоннеди?
Молчание пилот расценил как отрицательный ответ.
— Так вот. Тридцать шесть лет назад взбрело учёным Земли вывести самого удачного в мире человека. Но учёные те были бесконечно суеверными, боялись всех чёрных кошек, всегда держали вёдра полными, ну, и так далее. Создали они синтетическим образом рубашку, которая по своему составу ничем от младенческой кожи не отличалась. Нашли здоровую некурящую и непьющую беременную женщину, вскрыли ей пузо и надели эту рубашку на одного из детей.
— Одного из детей?
— Да, их было двое. Близнецы. На девятом месяце после зачатия.
— Забавно. И что было дальше?
— А дальше начались роды. Сначала родился мальчик в рубашке. Ровно через тридцать три секунды он скончался от удушья.
— А второй?
— А второй стал нашим нынешним президентом, хе-хе. Кен Джоннеди, самый удачливый сукин сын во всей галактике!
— Не вижу в этом рассказе ничего, что могло бы намекнуть на работоспособность, а, тем более, злоупотребление суевериями. Всего лишь неточности в расчетах, и, возможно, нестерильный инструментарий…
— Эх ты, — махнул рукой Ник. — Вот теперь я всё-таки уверен, что разум у тебя вовсе не человеческий, а какой-то иной. Компьютерный, например. Потому что живой человек хоть посмеялся бы над этой историей.