— Час назад мой адъютант звонил господину Мигелю Хуанесу, – говорил тем временем министр, – чтобы достать нужную мне справку. Но господина Хуанеса не было еще в управлении. Видимо, господин Хуанес несколько устал в последнее время, ему был нужен отдых?
Что‑то в этом голосе было явно неприятное, какой‑то оттенок насмешки, что ли. Во всяком случае не чувствовалось, чтобы министр начинал разговор в приветливом тоне, хотя и говорил с тем, кто должен получить орден за успешное уничтожение неуловимого «Люцифера»… Что‑то здесь было не так. Мигель Хуанес почувствовал это сразу. Он заколебался, не зная, что ответить. Его выручил начальник полиции.
— Некоторые срочные дела, ваше превосходительство, – предупредительно отметил он. – В нашей работе всегда случаются неожиданности, которые нуждаются в немедленных действиях.
— Да, да, – небрежно сказал генерал, – неожиданности… Лучше бы их было меньше, ваших неожиданностей, господин Кабанерос. – Его темные глаза остро взглянули на Хуанеса и снова скрылись под веками. – Вот об этом и пойдет речь, если уж вы нашли время оторваться от вашей напряженной работы и пожаловали ко мне…
Мысли Мигеля Хуанеса разбегались. Он сидел в кресле перед столом генерала и напряженно размышлял: что это значит? Может что‑то, изменилось, появились какие‑то новые обстоятельства, неизвестные им обоим до сих пор? Но что именно случилось? И главное, что спросить ничего нельзя, надо покорно ждать, пока всемогущий министр не скажет сам, в чем дело…
— Сегодня утром я еще раз просмотрел ваши отчеты, – продолжал министр, вопросительно поглядывая то на начальника полиции, то на Мигеля Хуанеса, словно он неотрывно следил за реакцией на его слова. – В частности вы хорошо сделали, господа, что использовали глубинные бомбы…
Мигелю Хуанесу показалось на мгновение, что все становится на места: ведь министр вроде бы хвалит их? Он даже скромно склонил голову.
— Я только не уверен, не слишком ли мощные бомбы вы применили, господа, продолжал министр задумчиво.
«Что это значит? Как это глубинные бомбы могут быть слишком мощными? Прыгали в голове особо уполномоченного лихорадочные мысли. – Он смеется над нами обоими! Может, он недоволен тем, что газеты и радио слишком расхвалили полицию, предпочел бы, чтобы эти похвалы были в его личный адрес? Черт их разберет, этих генералов и министров, им всегда мало славы и почестей! Вот оно и есть, вот оно, объяснение!» – Решил в уме Хуанес. Ну что же, в конце концов это не так уж страшно. Пусть возьмет себе славы, сколько ему нужно, все равно и им что‑то останется…
— Простите, ваше превосходительство, мне, откровенно говоря, не ясна ваша мысль, – почтительно отозвался Карло Кабанерос. – Ведь так или иначе, а операция прошла успешно. И этот успех…
— Да что вы мне одно и то же твердите уже который раз: успех! успех! – Вдруг как будто рассердился министр. – Мне болтовня ни к чему! Мне дело нужно, факты, вот что!
— Но…
— Молчите! Если бы вы работали как следует, если бы у вас по–настоящему была поставлена служба, если бы у вас были надежные агенты и информаторы, а не хлам, вы давно поняли бы, что никакого успеха нету. Да, да, нету! И на вашем месте, господин Кабанерос, я не напускал бы сейчас вида оскорбленного индюка! А если вы действительно индюк, то вам не следует занимать дальше должность начальника государственной полиции.
В другой раз Мигель Хуанес радовался бы, что может быть свидетелем того, как кто‑то из большого начальства задает трепку его самоуверенному и чванливому шефу. Но сейчас особо уполномоченному было не до того; он хорошо понимал, что в этом деле начальник полиции и он сам связаны одной веревкой. И потому, все что касалось Кабанероса, в равной степени било и по нему… Хоть бы знать, в чем дело, откуда надвинулась на них эта грозная туча?
А генерал Альдумеро да Хуранито уже окончательно бросил свой до этого сдержанный, почти равнодушный тон. Он выкрикнул:
— Ага, молчите? Вы думали, что все так и обойдется, господа? Нет, не получится! Ну, что вы скажете по поводу этого?
И министр бросил через стол начальнику полиции бумажку, лежавшую до этого перед ним.
— Читайте вслух! – Зловеще приказал он.
Крайне растерянный начальник полиции взял листок и начал читать. Его голос прерывался, толстые короткие пальцы дрожали. И Мигель Хуанес, слушая содержание бумаги, чувствовал, как под ним шатается пол. Это был рапорт начальника жандармского управления на имя министра внутренних дел Иберии, в котором говорилось: