Ястреба, выслеживая поживу, обычно парят над гнездовьями, падают камнем, заметив беспечные выводки. Вот тут-то Сережа довершал выстрелом падение хищника на радость крылатым матерям, которые осенью могут проделать такой же смертельный маршрут с высоты в болото.
Все условно в охотничьем законодательстве, особенно календарное чередование бессердечия и сентиментальности. Впрочем, и в кодексе любви полярность чувств также имеет свои календарные оттенки.
Капа перешла в девятый класс. Помните восьмиклассницу, которой Сережа приколол неполноценную ромашку с двумя оторванными лепестками? Так вот, эта самая Капа, встретив охотника Сергея Векшегонова, сообщила ему, что она давно уже подклеила девятый лепесток к подаренной им ромашке. На что Сережа благосклонно сказал:
— Ты почти взрослая, Капа.
Это обрадовало ее, и она не преминула заметить:
— Я, кажется, расту не по годам. Все стало коротко и узко.
Сережа не вполне был согласен с этим, но, помня прошлые нанесенные ей обиды, сказал:
— Воображаю, Капа, какой ты будешь на будущий год в это время.
Умная девочка Капа не растерялась:
— Да. На будущий год в это время ты, наверно, встретив меня, не захочешь торопиться на охоту, как сейчас…
Этим, может быть, Капа не хотела сказать, что иногда охотник бывает перепелом. Так она не могла думать хотя бы потому, что афористичность мышления пока еще не была свойственна ее возрасту. Зато именно так подумала другая, увидев Сережу в поле.
— Охотник! Остановись. Дай поглядеть на тебя. Мы так давно не встречались с тобой.
Такими словами остановила Сережу собиравшая полевую клубнику Руфина.
Сережа остановился:
— Ты что тут делаешь?
— Собираю ягоды.
— Зачем они тебе?
— Затем же, зачем и ястребы.
— Тогда пойдем вместе.
И они пошли рядом. Сережа с ружьем и Руфина с корзинкой. Сначала они молчали, а потом Руфина заговорила первой:
— Сережа, у тебя уже, кажется, колючие усы.
Ее глаза смеялись, но не насмехались.
— Кажется, Руфина. Кажется, колючим теперь стал и я.
— Это очень хорошо, Сережа.
— Чем же хорошо?
— Я буду бояться тебя. Такие, как я, обязательно должны бояться и уважать того, кто идет рядом. Пусть даже не очень далеко. На прогулку. Сережа, это ястреб?
— Да!
— Выстрели в него.
— Изволь.
— Только попади. Я загадала.
Сережа прицелился, плотно прижал ложе ружья к плечу и щеке. Раздался выстрел. Руфина взвизгнула. Ястреб, не взмахнув крыльями, комом полетел вниз. Руфина, любуясь, сказала:
— Летально!
— А что ты загадала?
— Сережа, я не могу быть откровенна с тобой. Ведь ты теперь не тот Сережа. И я не та Руфина. Мы же не в десятом классе.
— А ты вернись туда… Вернись и скажи.
— Сережа, я загадала, поцелуешь ты меня сегодня или нет.
— Это очень глупо, Руфина.
— А разве я говорю, что умно? Но сегодня же воскресенье. А больше всего глупостей приходится на этот день недели. Или я ошибаюсь?
Сережа нашел довод Руфины неоспоримым:
— Против этого ничего не скажешь. Я еще никогда и ни с кем не целовался, Руфина. Но я, понимаешь, отношусь к этому не то что очень серьезно, а все-таки вдумчиво. Ни до чего хорошего поцелуи не доводят.
— Если с Лидочкой, то да, — вставила маленькую шпилечку Руфина. — Она женщина, а я девчонка.
— Хотя и тоже целованная другим человеком, — шпилькой на шпильку ответил Сережа.
— Это верно, Сережа. И не кем-нибудь, а твоим родным братом. Значит, почти тобой.
Сережа не согласился, но и не опроверг!
— Почти, но не одно и то же. Я ведь все-таки другой человек.
— Да. Красивее и выше. Кудрявее и строже.
Произнеся эти слова вполголоса, Руфина отвернулась. Сережа подошел к ней и тихо сказал;
— Хорошо. Пусть сбудется загаданное. Только ты закрой глаза, Руфа, а то мне стыдно.
— И ты закрой, Сережа. Мне тоже стыдно.
Они поцеловались. Потом открыли глаза. Сережа сиял:
— Спасибо тебе, Руфа…
В небе появился другой ястреб.
— Хочешь, я загадаю еще, Сережа, на этого…
Сережа, не закрывая глаз, поцеловал Руфину и сказал:
— Что ты собираешься сделать со мной?
Руфина выскользнула из его рук и отбежала.
— Он душит меня в своих объятиях и меня же спрашивает, что я хочу с ним сделать…
— Ты мне ответь прямо, Руфина: стрелять или нет в этого?
— Стреляй! Я загадываю еще раз!
Сережа вскинул ружье. Прицелился. Выстрелил и промахнулся.