Алексей был белее снега:
— И! Милая И!.. Этого не может, И…
Алексей схватил маленького Алешу, а Ийя, еле удерживаясь на ногах, прошла за перегородку.
— Вот как оно бывает, — повторил Иван Ермолаевич слова Красноперова и пошел вслед за Ийей.
Степанида Лукинична все еще не обрела дара речи. Она сразу узнала живое повторение своего внука. Ей не надо было объяснять, что и как. И это так взволновало ее, что у нее не оказалось даже слез. Она целовала такие знакомые ручки маленького Алеши и, может быть, впервые неодобрительно посмотрела на большого Алексея.
А до него только-только начинало доходить все случившееся.
Маленький Алеша, обнимая отца, не переставая шептал ему на ухо, не то утверждая, не то спрашивая:
— Ты папа… Ты папа… Ты папа…
Громко хлопнула дверь. Это вбежал Сережа. Снова хлопнула дверь. Появились отец и мать Роман Иванович и Любовь Степановна Векшегоновы. Слухи быстрее телеграмм.
— Доченька моя милая! — бросилась к Ийе Любовь Степановна и залилась слезами.
— Он! Он! Как две капли, — твердил Роман Иванович, любуясь маленьким Алешей.
А мальчик, пугливо прижимаясь к отцу, не знал, скольких людей он соединил сегодня и скольких — размежевал.
XVIII
Счастливую пору переживал старый векшегоновский дом. Неожиданное отцовство заполнило всего Алексея. Радость была так велика, что он не мог поверить в нее. Особенно ночью. Просыпаясь, он спрашивал себя: «Правда ли это?» А потом, вскочив, Алексей подбегал к белой кроватке. В ней спал его сын, Сколько теперь в нем заключено!
— Милый сын, — шепчет Алеша, — как хорошо, что ты ничего не знаешь о своем отце. Милый мой, стыд никогда не оставит меня. Я пронесу этот мой стыд через всю жизнь.
Стоя на коленях у белой кроватки, Алексей хотел и не мог найти хоть какое-то оправдание. Почему не пришло ему в голову то, что не могло не прийти? Ийя в первый же день встречи так прямо намекнула ему… А он? Как он презирает за это себя…
Он знает, что Ийя никогда и не напомнит ему. В ее доброй душе нет места для злой памяти. Зато Алексей навсегда сохранит в себе свой позор и никогда не даст ему замолчать.
Никто не знает угрызений совести Алексея Векшегонова. Да и до нее ли теперь людям на счастливом повороте его жизни, который не может не радовать даже вчуже всякого хорошего человека…
В людской молве снова вспомнилось забытое и родилась устная повесть, которая с каждым пересказом обрастала новыми подробностями. Имени Ийи, Алексея, Руфины и маленького Алеши называли и те, кто их не знал.
Старуха Митроха Ведарникова стала желанной гостьей многих домов. Уж она-то не от кого, а от самой Степаниды Лукиничны знала чистую правду и своими глазами видела векшегоновского правнука.
Живет в народе неодолимая потребность рассказывания и слушания «роковых историй», особенно тех, где героями оказываются знакомые люди, с которыми можно встретиться и поговорить, а затем прямым или окольным путем узнать, что будет дальше.
На все лады прославляют люди Ийю Красноперову, приписывая ей самые лучшие черты женщины, матери, человека. Особенно приятно людям, что после долгой разлуки, когда любовь Алексея так широко раскрыла свои объятия, Ийя не захотела воспользоваться самым главным. Она не привела своего малютку, не поставила сына самой тяжелой гирей на весах своего счастья. Значит, хотелось ей, чтобы сама любовь, а не кто-то, ни даже самое дорогое в этой любви — их ребенок, соединила ее с Алексеем. И это дает повод, особенно женским устам, называть Ийю «большой силы женщиной, не ищущей для своей любви никаких подпорок».
Восторгаясь Ийей, люди приписывают ей и то, чего не было. Так уж водится. Молва никогда не знает меры.
Сережа Векшегонов, затененный счастливой развязкой любви брата, оставался пока незамеченным даже близкими. Было как-то не до него. А железный петух-флюгер на штоке башенки недостроенного дома, поворачиваясь туда-сюда по ветру, заставлял вспомнить и о Сереже. Петух, широко раскрыв клюв, как бы спрашивал: а с ним-то что будет? Что будет с ним?
Благожелательные и простодушные люди всегда хотят лучшего. Многим теперь казалось, что ничто уже не мешает Сергею и Руфине открыть счастливую дверь и зажить в мире. Многие ждали, что вот-вот задымит труба дома с башенкой и дым оповестит людей, что в оставленные комнаты пришло тепло. И это казалось неизбежным. Мало ли какие неурядицы ссорят любящие пары, а жизнь мирит их.
Но дым из трубы пока не появлялся. Не появлялась на людях и Руфина Дулесова. На завод она ходила дальней дорогой — берегом пруда, чтобы не выслушивать соболезнований, советов и поучений. До них ли ей?