Я не могла не задаться вопросом, организовал ли Дарио для меня место для моих вещей или эти места остались неиспользованными после смерти Джози. Оттащив коробки в спальню, я решила погрузиться в свой текущий проект.
Прошло время, пока я убирала свои вещи.
К тому времени, как я добралась до последней коробки, мои руки были грязными, а кожа скользкой от пота. Сидя на полу, скрестив ноги, я начала доставать изнутри фотографии, фотоальбомы, книги и журналы. Мое сердце сжалось от фотографий моей семьи. Не прошло и суток, а я ужасно скучала по сестре.
На моих часах было почти шесть. Дарио сказал, что будет дома к ужину, но я не знала, когда это будет. Проверив свой телефон на наличие сообщений и не обнаружив ни одного, я задвинула последнюю коробку в шкаф, решив заняться сентиментальной прогулкой по переулку воспоминаний еще на один день.
Это была моя первая ночь в моем новом доме. Идти на ужин в мятом сарафане, который я носила весь день, казалось неподходящим нарядом. В ванной я включила душ и разделась. Даже если ужин проходил внизу, на кухне или в столовой, мне хотелось выглядеть более презентабельно, чем сейчас. В большом стеклянном душе, под теплыми струями, я осознала, что моя боль, вызванная прошлой ночью, утихла. Внутренняя часть моих бедер слегка обесцвечилась и стала нежной на ощупь. Это были единственные внешние признаки того, что мы сделали.
Дарио лишил Джози девственности?
Я пыталась оттолкнуть свои вопросы.
Тридцать с лишним минут спустя мои волосы были сухими и распущенными, а на лице был свежий слой легкого макияжа, не такой сильный, как на свадьбе. Мои глаза были накрашены тенями, подводкой и тушью. У меня был румянец на щеках и румянец на губах. Закутавшись в халат, тот самый, что был сегодня утром, я выбрала зеленое платье-футляр. Мирейя сказала, что мои глаза выглядели ярче, когда я носила зеленое. Мое волнение возросло, когда я добавила к нему изумрудное и бриллиантовое ожерелье, которое Дарио прислал мне на день рождения.
Я надела туфли на низком каблуке.
Подойдя к двери, я заметила поднос, на котором стоял мой обед. Подняв его, я понесла обратно на кухню. Было без четверти семь, когда я добралась до входа в кухню. — Эй, — позвала я.
Комната была пуста, но восхитительный аромат подсказал мне, что что-то приготовили. Я заглянула в духовку. Пусто. Я заглянула в холодильник. Было две крытые тарелки. Были ли они для Армандо и еще одного охранника?
За углом и через вращающуюся дверь я попала в столовую. Там было два сервированных места с тарелками с едой. Подойдя ближе, я протянула руку и коснулась застывшего, отделившегося соуса бернез в маленьком соуснике. Кубики льда в кубках с водой почти полностью растаяли. А нерка и мелкий картофель были холодными на ощупь.
Разочарование боролось с гневом за мою главную эмоцию.
Что это, черт возьми?
Глава
Четырнадцать
Каталина
Выпрямив шею, я почувствовала, как моя кровь потеплела. Мало того, что Дарио не было дома, и я не получила от него вестей, но ужин явно был подан по крайней мере час назад, и меня не беспокоило мое присутствие. Я была наверху. Насколько тяжело было бы Графине прийти и сказать мне, что ужин готов?
Набравшись решимости, я взяла тарелку, стоявшую на сиденье, а не во главе стола, на кухню. К счастью, на этой кухне не было искусственных шкафчиков над всей бытовой техникой. Я поставила тарелку в микроволновую печь и зажгла тридцать секунд.
— Дерьмо, — воскликнула я, когда внутри выскочили искры и над головой завизжала сигнализация. Открыв дверь, я потянулась к тарелке, почувствовав жар и впервые заметив серебряную филигрань на краю фарфора. — Ну, черт, — пробормотала я, роняя теплую тарелку на поверхность плиты.
К счастью, пластина осталась целой, и сигнал тревоги прекратился.
Армандо вышел из-за угла с пистолетом наготове. — Что случилось? — он осмотрел комнату, прежде чем опустить пистолет.
— Очевидно, серебро плохо разогревается в микроволновой печи.
Армандо вздохнул.
Осматривая кухню, я вспомнила, что Армандо ел свой сэндвич на бумажной тарелке — материале, который можно согреть, не сжигая квартиру. Прежде чем я успела спросить, где он его нашел, вошла Графиня.
На ней больше не было фартука. Ее глаза были широко открыты. — Что случилось? Почему сработала сигнализация?
Я повторила то, что сказала Армандо. — Серебро, очевидно, не разогревается в микроволновой печи.