- Наверное, он понял, что ждать, пока ты поймешь, что он хочет тебя, значит ждать до конца света. Черт, это безумно тяжело.
Я остановился, выглядывая из-за скульптуры на Эла.
- Что ты имеешь в виду, говоря, что он будет ждать до конца света, пока я это пойму?
- Потому что ты такой. Последний, кто узнает, когда тебя хотят. - Когда я открыл рот, чтобы возразить, он пропустил мои возражения мимо ушей, кивнув в сторону двора Билла. - Вон та девушка, с которой ты ходил на ланч на днях, верно?
Откуда он узнал, что я был на ланче с Лоррейн?
- Да, а что?
- Она продолжает бросать на тебя страстные взгляды, но, похоже, ты их совсем не замечаешь. Бьюсь об заклад, она думает, что тебе это неинтересно, но, бьюсь об заклад, ты даже не догадываешься, что ей это интересно, да?
Мои глаза расширились, когда я посмотрел туда, где Лоррейн и Билл склонились над букетом однолетних растений.
- Лоррейн интересуется? Мной? - Я нахмурился. - Нет. Она выбирает фаворитов для конкурса, вот и все.
- Как я и сказал. Конец света. - Он обнял меня за талию и запечатлел поцелуй на моей щеке.
После этого я часто поглядывал на Лоррейн, пытаясь решить, права ли Эл. Мы вместе больше работали у меня во дворе, убирали бордюры Стейси и добавляли кое-что из того, что Эл нашел в ломбарде, некоторое было настоящими украшениями для газона, а некоторое - просто интересными вещицами, которые, по его мнению, могли помочь моему делу. Купальня для птиц, украшенная драгоценными камнями и стекляшками, была великолепна, но я не был уверен насчет старого велосипеда, пока он не прислонил его к стене дома перед старым окном, где, помимо всего прочего, было несколько разбитых горшков. Но когда все было готово, все выглядело не так уж плохо.
- Будет лучше, если перед ним посадить несколько растений и, возможно, посыпать его мелким гравием. У моей бабушки есть несколько растений, которые нужно проредить, а у моей сестры на заднем дворе на плите лежит груда камней от какого-то проекта, который так и не был завершен. Ей все равно нужно избавиться от них, так что я принесу их завтра вечером. Эй. Это напомнило мне. - Он засунул руку в карман, выглядя почти взволнованным. - Что ты делаешь Четвертого?
- Моя мама будет в городе. Вообще-то, она будет здесь в среду. А что?
- Просто, - с облегчением в голосе ответил Эл и отвернулся.
Я не стал давить на него, потому что был слишком занят, понимая, что мне придется сказать маме, что я гей. Или все-таки сказал? Может быть, я смогу сделать это в следующий раз, когда она приедет. Если только Эл не поцелует меня или еще что-нибудь в этом роде при ней. Но он бы это сделал?
Чем мы вообще занимались? Встречались? Были ли мы бойфрендами? На самом деле мы не признавались друг другу в этом. Я подумал о том, что мы делали вместе до сих пор, и кровь прилила к моему паху.
Как мы вообще могли что-то делать, когда моя мать будет здесь?
- Притормози, тигр, - сказал Эл со смехом в голосе. - От всех этих размышлений у тебя скоро мозги закоротят.
- Прости. - Я расслабился, присев на корточки перед цветочной клумбой, и тяжело опустился на землю, мой мозг продолжал работать так же быстро, как и всегда. - Это все просто… ошеломляюще.
- Что это?
- Это. - Я обвел жестом пространство между нами. - Мы. Вместе. Как и прошлой ночью.
Эл поднял бровь, глядя на меня.
- Почему?
Я с трудом сглотнул.
- Я просто… Наверное, мне все еще трудно в это поверить. Что ты… хочешь меня. – Я был таким жалким, признавая это.
- Похоже, это твоя тема, не знать, что люди хотят тебя - во многих отношениях. - Он склонил голову набок. - Интересно, сколько людей пытались привлечь твое внимание только для того, чтобы уйти, отчаявшись когда-либо добиться этого.
Эта мысль поразила меня, и я пережил несколько ужасных мгновений, роясь в своих воспоминаниях, гадая, где он мог быть прав, и как это выяснить.
Он усмехнулся.
- На мой взгляд, у них просто нет стойкости. В любом случае, их потеря - мое приобретение.
Я спокойно посмотрел на него.
- Потому что ты хочешь меня. - Я чувствовал себя глупо, произнося это вслух, но почему-то момент, казалось, требовал уверенности.
Он наклонился ближе, втянул губами мочку моего уха, прежде чем прошептать:
- Да.
Теперь у меня кружилась голова, но в хорошем смысле этого слова.
- Так это значит, что ты хочешь...
Он усмехнулся и снова уткнулся носом мне в ухо.
- Снова затащить тебя в постель? Да, хочу. - Поцелуй, который он оставил на моем виске, был таким легким, что у меня внутри запорхали бабочки. - Ты не против?
- Да, - прошептал я.
Я думал, он снова рассмеется, но он этого не сделал. Вместо этого он положил руку мне на бедро и сжал его.
- Как насчет прямо сейчас?
- Да, - быстро и нетерпеливо ответил я, и в следующее мгновение меня подняли на ноги, и я последовал за Элом, который вел меня внутрь за руку.
Я снова взглянул на Лоррейн, когда Эл отпустил меня, чтобы подобрать Моджо, и не сводил с нее глаз, пока мы сворачивали за угол к входной двери. У нее было очень странное выражение лица, и я покраснел, когда понял, что она увидела.
До меня дошло, что, если я буду с Элом, это будет означать, что я всем расскажу, что я гей - не только Нику, но и моим соседям и всем остальным. Случайные люди, которые видели, как мы целуемся или улыбаемся друг другу. Может быть, люди в супермаркете. Моей маме, если не на этой неделе, то когда-нибудь.
Мне придется рассказать Стейси.
Я не знал, что и думать по этому поводу. Я не хотел об этом думать, но что-то подсказывало мне, что Эл ни за что не стал бы держать нас в секрете. А если бы и стал, ему бы это не понравилось, что было еще хуже. Однако мысль о том, чтобы объявить об этом, сделала все это таким реальным, вывела бурундука из оцепенения и спросила, уверен ли я. А что, если бы я признаюсь сейчас, а потом передумаю? Разве это не будет ужасно?
Что, если Стейси вернется снова, на этот раз навсегда?
Пальцы Эла ласкали мое запястье, и я вспомнил все, что мы делали прошлой ночью, и что мы собирались сделать снова, а может, и больше. Я вспомнил, что больше не хочу Стейси, даже если она хочет меня. Я перестал задаваться вопросом, гей я на самом деле или нет, и забыл, по крайней мере, на мгновение, что мне должно было быть не все равно.
Глава 27
КОГДА Эл завел Пола внутрь, он подумал о задумчивости, которую увидел на лице своего возлюбленного, и признал, что у них был своего рода медовый месяц, маленький счастливый период, прежде чем все рухнет и наступит реальность. Даже если Пол и не высказывал своих опасений вслух, отсутствие у него бесстрастного выражения лица было равносильно тому, что он забывал о том, что им кто-то интересовался. Как сказал бы Денвер, Клубничный тортик даже не начал справляться со сложностями, связанными с выходом в свет. Эл поставил бы на то, что Пол был погружен в стадию «может быть, это ошибка, и я запутался, а не гей». Он не хотел думать о том, что Пол был би, не потому, что у него были проблемы с людьми, которые были би, а потому, что больше всего на свете он хотел услышать, как Пол скажет: «Стейси была ошибкой. Я хочу только тебя». Это могло случиться в любом случае, но, черт возьми, было бы здорово, дать женщине такого рода пинка под зад.
Ладно, возможно, Эл и был мудаком в этом отношении. Би, гей - каким бы путем он ни пошел, у Пола впереди был долгий путь.
Эл подумал о том, чтобы рассказать свою собственную историю о том, как он узнал об этом в старших классах, но скрывал, пока не закончил школу, как он из кожи вон лез, чтобы рассказать своей семье, как они плакали, когда узнали. Это заставило его почувствовать себя слишком уязвимым, поэтому он решил рассказать историю о потере девственности, о страшном и чудесном переживании, когда байкер-папочка прижал его к кровати в отеле. Он подумал о том, чтобы просто сказать Полу, что это путешествие, что ему не следует торопиться, что Пол не должен позволять никому торопить его, даже Элу.