Торн остановился в трех шагах от Дрогана, гул тут же стих и настала гробовая тишина, слышны были лишь потрескивания мощных электрических разрядов ударного оружия. Один из членов Конфедерации, владыка «Ока вселенной», поднялся и оставил свой престол пустым. Он подошел к краю Арены и опустил сухие и морщинистые руки на парапет, его алое домино слегка шевелил легкий ветер. Ему предстояло объявить начало битвы.
- Да начнется Великая Игра! – прохрипел он своим старым голосом, который отлично резонировала Арена. Вновь тишина сменилась рокотом.
Оба гладиатора заняли боевую позицию и приготовились к атаке.
- Ты готов сегодня попрощаться со своей жалкой жизнью? – спросил Торн, размахивая кистенем.
- А ты? Ведь я собираюсь сейчас стереть с твоего лица эту уродливую ухмылку!
Роковой удар
Дроган и Торн плавно передвигались по кругу. Долго никто не решался напасть первым. Они смотрели друг другу в глаза, не моргая, и злобно рычали.
Наконец, первым взмахнул кистенём Торн. Било сверкнуло над его головой и ударило о щит Дрогана с противным звоном. На щите осталась глубокая вмятина, а Дроган отскочил, ощутив боль в руке от бьющего тока. Такой выпад его не на шутку разозлил. Он решил, что нужно поскорее лишить этого оборванца его игрушки.
Теперь они передвигались синхронно против часовой стрелки. Дроган ждал. Торн не выдержал и снова рубанул кистенем, но на этот раз промахнулся, потому что его оппонент успел отскочить, и било ударило о песок.
Дроган приметил, что недалеко от них местами были расположены куски скалы внушительных размеров, он захотел использовать это и стал двигаться по направлению к ближайшему обломку горной породы. Торн не распознал хитрой уловки и последовал за ним. Дроган остановился и заслонил себя щитом, практически прильнув спиной к камню, Торн вновь замахнулся и шипы ударной части кистеня вонзились в камень. Ловкий трюк Дрогана сработал и он успел вовремя увернуться. Шипы била глубоко засели в горной породе, молнии трещали и распространялись по камню, Торн тянул за рукоятку, пытаясь высвободить свое оружие, но Дроган не мог позволить ему это сделать, поэтому он мотнул древком в воздухе, и со всей силы ударил обратной стороной копья по руке Торна. Тот взвыл от ужасной боли, ведь Дроган раздробил ему кисть. Торн сел на колено, пряча свою раненую руку и еле сдерживая слезы.
Дроган ждал. Он никогда не бил противника сзади, он считал это подлостью и слабостью. Он отошел подальше и ходил туда-сюда, пока Торн собирался с силами, чтобы продолжить бой. Арена ревела, она ждала, что Торн сейчас же встанет и разделается с этим выскочкой.
Спустя несколько минут он действительно поднялся, засунул поломанную руку в щит, затянув ее крепко накрепко ремнями, затем воздел левую руку и коснулся эфеса. Торн вынул из ножен огненный меч, который моментально озарился всполохом пламени. Арена тут же ахнула.
- Ну, что же, друг мой... – начал Дроган. Он понимал, что сейчас его противник слаб, беспомощен, его осталось только добить. Впечатляющие эффекты ничуть его не смущали.
Торн не мог защищаться, он держал оружие не в той руке, в которой привык, поскольку та была раздроблена и почти не функционировала. Но вот, что было более важно для него: его чувство достоинства было поколеблено, а его амбиции не знали границ. Он кинулся с разбега на Дрогана. Тот с легкостью парировал удар копьем, затем, провернув его пару раз в воздухе, воткнул в спину Торна, даже не оборачивась. Торн, издав хрип, упал на колени. Острие пронзило его насквозь в районе груди и он стал захлебываться своей собственной кровью.
Дроган вынул из него копье и обошел. Он встал прямо перед Торном, чтобы посмотреть ему в глаза. Тот не мог вымолвить ни слова, не мог вздохнуть. Он задыхался. Торн был жалок. Тогда Дроган взмахнул копьем и в пируэте снес ему голову. Она кубарем покатилась прочь, а тело рухнуло на землю.
Вся Арена замерла, стояла гробовая тишина. Никто не ожидал такого исхода. Никто.
Покинутые стены
Дроган решил выплеснуть свои эмоции, несколько раз ударив себя в грудь, и, издав громоподобный крик, упал на колени. Он бросил рядом копье, кажется, ему хотелось рыдать и кричать без остановки, он достиг того, к чему так долго стремился, и теперь его ждала свобода, но глаза его оставались сухими, ведь никогда раньше из них не лились слезы. Никогда. И сейчас они не выступили.