Хоровод вдруг остановился. Тот неуклюжий, которого Мередит приняла за третий камень, приблизился к камню-воину. При этом в руке он держал какой-то длинный и тонкий предмет. Подняв его, резко опустил, словно ударил. Снова поднял и принялся чертить его концом какие-то сложные знаки в воздухе перед камнем. Остальные участники раскачивались и негромко подвывали.
— Тринадцать, — тихо сказал Алан. — Тринадцать любителей потанцевать ночью у костра, или как там их называют. А вот этот, должно быть, у них за старшего.
Порожденная страхом тревога ушла. Мередит узнала высокую нескладную фигуру.
— Это Мервин Поллард, — твердо сказала она.
Прежде чем Алан смог ответить, у костра началось что-то новенькое: круг распался, все сбились в кучу. Потом два или три силуэта отделились от остальных и подошли к кострищу. Языки пламени опали, потом взметнулись вновь, но уже без прежней силы.
— Они гасят костер, — сказал Алан. — Обряд подошел к концу. Пойдем, нам пора.
Они снова миновали посадку и направились через поле к машине. В глубине души обоим хотелось, чтобы ночь была потемнее, хотя вслух ни один из них этого не высказал. Они пересекали поле, залитое серебряным светом луны, и чувствовали себя такими же уязвимыми, как конькобежцы на льду.
Забравшись в теплую машину, Мередит почувствовала облегчение: знакомые предметы действовали успокаивающе. Там, за пределами автомобиля, было нечто древнее, странное и уж точно не дружественное. В машине же они снова оказались в привычной обстановке и снова могли контролировать ситуацию.
Теперь Мередит легче было справиться со своими чувствами.
— Извини за эту ссору, Алан, — сказала она. — Я как тот солдат, который один идет в ногу, а остальные не в ногу.
Он обнял ее за плечи, и она уткнулась лицом в грубую ткань его пиджака.
— Я тоже наговорил тебе Бог знает чего, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты была другой, я люблю тебя такой, какая ты есть. Мы что-нибудь придумаем, — и он поцеловал ее в макушку.
Конечно, он стал уступчив, и она это оценила, в то же время зная, чего он хотел на самом деле. Он был бы рад, если бы она изменилась, но она не могла этого сделать.
«Слишком уж это болезненно, пусть и для моего собственного блага, — подумала она. — Впредь следует избегать глупых ссор. Такие пустые размолвки иной раз наносят большой вред отношениям людей, а причиной всех ссор чаще всего бывает потеря контроля над собой». Она подумала о людях у костра. Может быть, они исполняли какой-то старинный, вполне безобидный ритуал. Они же не безумцы и не станут идти на риск и выпускать какие-то сверхъестественные силы, над которыми потом будут не властны. А эти силы пойдут сеять хаос по всей округе.
— Кто бы они ни были, лучше держаться от них подальше, — вслух произнесла она.
Они миновали пустую площадку для машин. Если ночные танцоры приехали сюда на автомобилях, то оставили их где-то в другом месте, чтобы никто, проезжая мимо, не заметил их и не запомнил номеров. Оба почувствовали себя гораздо спокойнее, когда, наконец, оказались дома.
Мередит сбросила безнадежно испорченные туфли и принялась исследовать дыры на колготках и исцарапанные ноги. Оценив размер нанесенного ей ущерба, она опустилась на стул в кухне, а Алан поставил на плиту чайник.
— Самое лучшее английское средство — чашка чая. Помогает от всего, даже от колдовства.
— Если это было колдовство.
— А что же еще? Самый натуральный шабаш. Я в таких вещах несведущ, но точно знаю, что количество участников должно быть нечетным. Потом число тринадцать тоже о многом говорит, а их было как раз двенадцать плюс один, что мы и видели собственными глазами: двенадцать рядовых и один командир.
— Так ты думаешь, этот, тринадцатый, хозяин паба?
— Конечно, это он. Более того, это именно он нарисовал картину, на которой изображены эти самые злосчастные камни, ну ту, что висит у Сэди в магазине. А мне он картину отказался продать, а все потому, что я не одна из них. Послушайся моего совета, Алан. Обойди деревню и узнай, у кого еще есть картины Мервина Полларда с этими камнями и ты узнаешь, кто плясал сегодня ночью у костра.
Алан усмехнулся и подал ей чашку чая, и она с благодарностью взяла ее двумя руками, согревая их.
— Вряд ли суд зачтет это в качестве доказательств, — заметил он, поддразнивая ее.
— Перестань, — устало отозвалась она.
— Нам повезло: у нас есть суды, которые требуют веских доказательств. Раньше людей отправляли на виселицу или сжигали на костре за странную форму родинок или за то, что кто-то слышал, как человек разговаривал со своим котом.