Затем он поднялся на ноги и сказал:
— Прошу прощения. Я не знаю, кто вы, но если вам удастся разжечь эту печь, я смогу что-нибудь поесть. Я голоден как волк. Вчера вечером я доел все, что привез с собой, а эта печка меня просто убила. На самом деле весь этот дом меня убивает. Гадкое место!
Рена вновь не смогла сдержать улыбки, однако заговорила деланно испуганным голосом:
— Известно ли вам, сударь, что этот дом называли одним из самых красивых во всей Англии?
— Мне приходило на ум много эпитетов, но такого среди них не было.
— Нельзя, чтобы новый владелец услышал от вас такие слова.
— Ничего страшного. Новый владелец — я.
— О боже! — воскликнула Рена. — А я приняла вас за привидение!
Он усмехнулся.
— Довольно осязаемое привидение. И грязное. Возможно, нам следует познакомиться. Меня зовут Джон, и я граф.
— Граф? Хотите сказать — лорд Лэнсдейл?
— Да. Не слишком-то я похож на графа, верно? Скорее на помощника истопника.
— Меня зовут Рена Колуэлл. Мой отец служил здесь приходским священником. Он несколько раз приводил меня в этот дом, когда старый граф был еще жив. Это прекрасное место, я всегда любила его. Что-то не так? — спросила девушка, увидев, что у графа вытянулось лицо.
— Только то, что, если вы дочь священника, будет не совсем прилично с моей стороны просить вас разводить огонь в печи.
— Ах, забудьте о приличиях, — сразу же отозвалась Рена. — Давайте просто делать то, что нам нужно. — Ее ладонь метнулась к губам. — Нет, я имела в виду, что…
— Не надо, — взмолился граф. — Не изменяйте фразу. Мне больше нравится первый вариант.
— По правде говоря, мне тоже, — созналась Рена, — но как раз за подобные высказывания папа всегда меня корил. А теперь давайте я разожгу вашу печь. Мне понадобится бумага, она должна быть в ящиках стола. Кроме того, нужны деревянные щепки и спички, чтобы разжечь огонь.
— Полагаю, мне самому следовало бы это знать, — понуро ответил граф. — Но, говоря откровенно, я не привык разжигать печи и готовить себе завтраки.
— Обещаю, голодать вам осталось недолго.
Прежде всего девушке пришлось изгнать из духовки обосновавшихся там жуков. Но в конце концов она развела огонь и вода в кастрюле нагрелась. У графа еще осталась кое-какая снедь: кофе, немного молока, полбуханки хлеба и большой кусок масла.
— Вежливость требует пригласить вас разделить со мной завтрак, — сказал он. — Но, простите, я слишком голоден, чтобы быть вежливым.
— Я не хочу есть. Я позавтракала перед тем, как выйти из дому.
Это было не совсем правдой, потому что Рена всего лишь перехватила несколько кусочков ветчины, оставшейся с ужина. Она старалась растянуть последние крохи продуктов.
— Не верю, что вы настоящая, — сказал граф. — Вы сказочное создание, явившееся по волшебству, чтобы не дать мне умереть с голоду. Что такое? Я что-то не так сказал?
Граф заметил, как девушка внезапно изменилась в лице.
— Ничего, — поспешно ответила Рена. Невинная реплика графа напомнила ей о реальности своего положения. — Я просто… подумала кое о чем. Не обращайте внимания.
Граф поднял чашку с кофе в знак приветствия.
— За фею, которая меня спасла. Мне очень повезло вас найти.
Рена улыбнулась.
— Вообще-то, мне кажется, это я вас нашла. Раньше, когда бы я ни проходила мимо, дом был совершенно пуст, если только кто-то не желал его снять. Но все отказывались, лишь увидев, как много надо сделать, чтобы он стал жилым.
— И теперь вы ждете, что я все-таки решусь, — с кривой усмешкой сказал граф. — Но этот дом слишком большой и слишком дорогой, чтобы и в мыслях допустить стать его жильцом.
Рена вздохнула.
— Ах, зачем вы так говорите? Я часто думала: как будет чудесно, если дом вернется к жизни, а то ведь он ветшает, и скоро от него и его прекрасных садов ничего не останется.
— Красивая мечта, — сказал он. — Но есть одно серьезное препятствие.
— Какое?
— Я могу назвать его. Деньги! Деньги, чтобы сделать дом пригодным для жилья. Деньги, чтобы нанять садовников и фермеров, деньги на лошадей, которыми надо заполнить конюшни.
— Это было бы замечательно! — воскликнула Рена. — Мне всегда хотелось покататься верхом по вашим землям, но, поскольку у папы было очень маленькое жалованье, мы так и не смогли позволить себе лошадь, как бы нам этого ни хотелось.
— Да, конечно, вы говорили, что ваш отец был священнослужителем.
— Он был священником в поселке и, разумеется, в этой усадьбе больше двадцати лет. Теперь, когда епископ найдет подходящего человека, здесь появится другой священник, а мне придется освободить пасторат для него.