Вскоре Делла Стрит возвратилась с Бэнкрофтом.
– Мейсон, – воскликнул Бэнкрофт, – черт побери, что все это значит?
– Что именно? – спросил Мейсон.
Бэнкрофт резким движением швырнул на стол утреннюю газету. На первой странице ее красовалась фотография девушки в купальнике. Крупными буквами были напечатаны слова: «Купающаяся красавица находит целое состояние».
– А по-моему, неплохо, – заметил Мейсон.
– Черт побери, – прокричал Бэнкрофт. – Я надеялся на ваше благоразумие. Как вам пришла мысль довести сумму до трех тысяч? А эта полуобнаженная девица? А публикация письма шантажистов? Это дело следовало вести в полной тайне.
– Ну успокойтесь. Что вам известно?
– Мне? Только то, что вам следовало бы вести дело более осторожно.
– Ваша падчерица бросила в воду банку вместе с письмом? – прервал его Мейсон.
– Думаю, что да, я не спрашивал ее. Она, видимо, не доверяет мне, поэтому я не задавал ей никаких вопросов. Но появление письма в прессе и повышение суммы до трех тысяч! Это черт знает что такое!
Мейсон усмехнулся.
– Зато у Евы Эймори, наверное, блестящая реклама.
– Смотря, что понимать под этим словом, – проворчал Бэнкрофт. – На фотографиях она почти что голая. Видимо, сперва она появилась на страницах какого-нибудь бульварного журнала.
– Она отнюдь не голая, – возразил Мейсон, читая в задумчивости газетную статью. – Ну и что вы об этом думаете? – произнес он наконец.
– Что я думаю? – воскликнул Бэнкрофт. – Я думаю о предательстве. Я доверился вам и надеялся, что некоторые стороны этого дела будут сохранены в полной тайне.
– А разве не так?
– Да? – Бэнкрофт ударил кулаком по столу. – А сколько миллионов читателей видели вот это! Говорят, это сообщение передавали по радио и опубликовали во многих газетах по всей стране.
– Ну, не придумывайте.
– И это все, что вы можете мне сказать?
– Садитесь, мистер Бэнкрофт, и успокойтесь.
Бэнкрофт медленно сел, с подозрением глядя на адвоката.
– Во-первых, гласность – это то, чего вы хотели избежать.
– Рад, что вы напомнили мне это, – с сарказмом заметил миллионер.
– Во-вторых, – продолжал Мейсон, – гласность – это то, чего стремится избежать шантажист. Он может работать только тайно, исподтишка. И, наконец, видно, что жертва шантажа не пошла в полицию. Она все сделала согласно полученным инструкциям: положила деньги в банку, которую бросила в воду в назначенное время и в назначенном месте. Таким образом, у шантажиста не должно возникнуть и тени подозрения в вероломстве его жертвы.
– Не могу понять, – заметил Бэнкрофт, – как сумма была удвоена? Когда я прочитал письмо, в нем говорилось о полутора тысячах долларов. Вы его тоже видели и даже сфотографировали. Спрашивается теперь, как удалось шантажисту увеличить требование до трех тысяч долларов?
– Я сделал это.
– Вы?
– Да, я увеличил сумму до трех тысяч.
– Но моя падчерица сняла со счета только полторы тысячи долларов, и именно столько она должна была положить в банку. Согласно же сообщению управления полиции, в ней оказалось три тысячи долларов вместе с этим письмом и десятью серебряными монетами.
Мейсон усмехнулся.
Бэнкрофт хотел добавить что-то еще, но, взглянув на адвоката, замолчал. Выражение его лица неожиданно изменилось.
– О, Боже! – воскликнул он, как будто какая-то мысль только сейчас пришла ему в голову.
– Вот именно. Рад, что вы догадались, – сказал Мейсон. – Письмо было отпечатано на портативной машинке марки «Монарх». Я достал точно такую же машинку, забил требование «полторы тысячи долларов» и вместо этой суммы поставил «три тысячи». Затем мы положили в банку еще полторы тысячи долларов, так что всего стало три.
– Вы добавили полторы тысячи долларов?
– Да, из ваших денег, – сказал Мейсон, продолжая усмехаться. – Вот почему я говорил вам, что расходы будут большими.
– Но зачем вы это сделали? Вы полагаете, что...
– Я думаю, что в этом деле замешаны, по крайней мере, двое. Если вы заметили, в письме говорится: «мы». Конечно, это могло быть сделано просто для отвода глаз, но мне почему-то кажется, что это не так. Теперь предположим, что вы входите в тайный сговор, и у вас есть напарник. Вы доверяете ему получить полторы тысячи долларов согласно сумме, указанной вами в письме. Операция проваливается, и деньги оказываются в полиции. И вдруг выясняется, что сумма была увеличена до трех тысяч. Не кажется ли вам, что шантажист, вполне естественно, подумает, что напарник обманул его и, в надежде получить лишние полторы тысячи долларов, увеличил требование? И, придя к такому заключению, поверит ли шантажист напарнику, если тот будет все отрицать? Я полагаю, мы можем прийти к заключению, что публикацией этого письма вынудили шантажистов перейти от наступления к обороне, что увеличением суммы до трех тысяч мы посеяли между ними зерна возможного раздора.