– Он очень осторожен и хочет, чтобы все были у него под рукой.
Она показывает мне на внутренний телефон, стоящий у изголовья ее кровати.
– Представляете? Он иногда вызывает меня среди ночи, чтобы снимать копии с записей.
Я навостряю уши на манер пса Плуто из мультиков.
– Записей, относящихся к его работе?
– Точнее, к работе его помощников...
Разговаривая, она наполняет оба стаканчика ликером. Сказать по правде, я бы предпочел виски, но, как любит говорить моя славная матушка Фелиси, дареному коню в зубы не смотрят.
Мартин указывает мне на стул, обитый гранатовым бархатом. Прямо скамеечка для молитв. Хочется скорее опуститься на него коленями, чем садиться.
Я беру книгу, которую она положила на сиденье, и пристраиваю на него в качестве компенсации свой зад.
Смотрю на название книги: «Загадка Жанны д'Арк». Серьезное чтение. Неужели я нарвался на интеллектуалку? Только этого мне не хватало! Стоит нормальной женщине прочитать «Эмиля», как она воображает себя знатоком литературы и начинает вас доставать Паскалем (которому, между нами говоря, лучше было бы держать свои мысли при себе) и целой шайкой умников, которые утомляли людям мозги, вместо того чтобы писать развлекательные книжки типа «Я прошла своим путем, или Мемуары слабительной свечи»...
– Как, – говорю я, показывая на жизнеописание Жанны д'Арк, – вы интересуетесь славными страницами истории?
– Нет, что вы! Эта книжка лежала здесь. А я не могла продвинуться дальше пятнадцатой страницы! Ну слава богу!
– Поучительная жизнь нашей национальной святой вас не привлекает?
– Да, в кино, и то если фильм сняли американцы. Эта белокурая киска нравится мне все больше и больше. Готов поспорить на собачку ружья против щенка моей собачки, что мы быстро станем с ней близкими друзьями.
– Лично я, – говорю, – знаю о ней только то, что она была девственницей и хорошо горела...
– Интересно, как это она осталась девственницей среди стольких солдат?
– А вы среди ваших ученых?
Она хохочет резким безумным смехом.
– Вы видели их морды?
– Да, мрачноваты. А как они в плане дружбы?
– Пфф, считай никак... Они думают только о своей работе.
– Неужели ни один из пяти не пытался за вами ухаживать хоть немножко?
– Как же, толстяк Бертье пожирает меня глазами, но дальше не идет.
– А куда он может пойти со своим брюхом в вице мяча для регби?.. А они работают по ночам?
– Редко. Иногда старик объявляет общий аврал, когда сделает новый шаг в своих исследованиях...
– Кстати, а в чем конкретно заключаются его исследования?
Я незаметно наблюдаю за ней с невинной физиономией. Она издает губами неблагозвучный звук.
– Понятия не имею! Все окружено страшной тайной! Это может быть что угодно, он нем как могила...
– А остальные знают?
– Если и знают, то мне об этом не говорили... Продолжать нет смысла. Или она действительно ничего не знает об открытии Тибодена, или достаточно умна, чтобы помалкивать.
Поскольку других срочных дел у меня нет, я беру ее за крылышко и приглашаю сесть ко мне на колени. Она делает это мягко и не ломаясь обвивает мою шею руками. Я бы не хотел продолжать радиорепортаж дальше границ, определенных приличием, но все же скажу, что, когда часы начинают бить полночь, я знаю наизусть все изгибы ее тела, все ее реакции, то, как она зовет свою мамочку, то, как просит ее не беспокоиться, нежность и бархатистость ее кожи, все ее умения, ее пассивность и ее требовательность, ее цепкость и сообразительность, а также ее деликатную манеру ощипывать маргаритку, ухаживать за боярышником на ветке и собирать пальцы ноги в букет фиалок.
Глава 5
Когда она пришла в себя, а я надел брюки, мы обмениваемся несколькими поцелуями и возобновляем беседу.
Маленький сеанс чик-чирика нас утомил и осчастливил Лично я нами доволен. Еще немного, и я ущипну себя за ухо, чтобы сказать себе это. Не знаю, как вы устроены. Может, у вас в трусах один знак вопроса, но каждый раз, сразу после того, как я вернул свой долг особе диаметрально противоположного моему пола, я чувствую себя превосходно. Я как будто оправдал свое существование в глазах творца...
Я протягиваю руку к бутылке ликера.
– Ты позволишь, нежная моя? Она запечатлевает на моей груди влажный поцелуй, от которого по моему хребту идет приятный разряд тока.
– Ты здесь у себя, – говорит она. Я пью прямо из горла, потом заливаю себе в глотку стакан чистой воды, чтобы смыть этот сироп.
– Скажи, Мартин, тебе не кажется, что нам вдвоем было отлично?
– Чудесно, – соглашается она. – Я никогда не испытывала такого наслаждения, мой волк!