Флор
В большой светлой гостиной, за столом из цельного куска дерева, обедала семья Флора. Сам Флор чинно сидел во главе стола, позвякивая ножом и вилкой. Три его сына сидели по бокам. Жена с дочерью подносили из кухни готовые блюда. После того как на столе не осталось свободного места, они тоже сели в дальнем его конце.
Обед в семье Флора Кирсановича Онежского, представлял из себя ритуал с постоянными и переменными составляющими. Мелочей здесь не допускалось, даже самые ничтожные детали были строго регламентированы, разнообразие и количество пищи впечатляло воображение, места за столом и очерёдность доступа к вкусным кускам строго определены. Обед был церемонией, представляющей лицо семьи. Флор часто говорил: «кто что ест, тот-то и есть».
Капитал и внешняя состоятельность были главными приоритетами для хозяина этого дома. Если бы для того чтобы выглядеть презентабельно, надо было голодать, есть одни хлеб и воду, Флор так и делал бы, но к счастью это было иначе. Поэтому он с превеликим удовольствием, каждый день изысканно и разнообразно обедал, упиваясь своей властью и социальной значимостью. Он был главным сибаритом в Новгороде и мог себе это позволить.
Семья Онежских была одна из немногих, в которой практически полностью пренебрегали общественной работой, а сам Флор принимал участие только в тех делах которые являлись необходимыми для сохранения статуса члена городского совета и главы гильдии торговцев.
Возглавляемая им гильдия была одной из самых не многочисленных в городе, но самой независимой и обладала большим количеством связей в разных сферах городской жизни. Гильдия торговцев всегда вела собственную политику и чеканила деньги, необходимые в Новгороде только для того, чтобы заключать сделки с ней.
– Щучьи котлетки просто пальчики оближешь! – заметил Флор, причмокивая своими пухлыми губами и отирая сальные усы салфеткой. – Ефросиния постаралась на славу. Респект кухарке!
– Это мы с Мамочкой выбирали щукарей на рынке. – Заметила Эля – дочка.
Эле никто не ответил. Её вообще часто игнорировали во время разговора. Другое дело, когда что-то нужно: «Эля принеси, Эля подай», а как только раскроет рот словно и не слышит никто. Поэтому она привыкла игнорировать невнимание к своей персоне, сделала так и сейчас, принявшись уплетать одну за одной котлетки с картофельным пюре, пополняя и без того не бедные стратегические запасы своего организма.
Флор, громко прожёвывая карпа в сливовом соусе, начал деловой разговор с сыновьями, как будто он не обсуждал дела с ними целыми днями и только за обедом смог выкроить минутку для разговора. Эля поглядывала на них и думала: «До чего же вы все скучные! Ради чего всё это? Не ради же пюре с котлетами наша семья столь целенаправленно обогащается всё это время?»
– Эдик, дорогой, – продолжал Флор, обращаясь к своему старшему сыну, – в этом году фермеры пророчат замечательный урожай зерна. Говорят, всходы очень сильные таких давно не видели. Я хочу, чтобы ты занялся строительством ещё одного амбара. Нам нужно постараться на корню перекупить большую часть урожая. Он станет и сырьём для пекарни, и возможностью заработать на перепродаже зимой или получить бесплатную рабочую силу от города.
Эдуард делал вид, что внимательно слушает. Они с отцом уже обсуждали эти дела не один раз и теперь не без оснований Эдуард предполагал, что Флору просто не о чем говорить с семьёй. А для того чтобы самому себе не казаться скучным хряком, Отец непрестанно талдычит о делах.
«Скукотища, что мы ангар не построим! Сели, два дня назад, составили план, записали. А зачем мусолить тему-то из раза в раз. Интересно удастся обогнать Ретивого…». – Размышляя про себя, Эдуард погрузился в мечты о предстоящих скачках, представлял, как он обойдёт своего товарища, который недавно объездил новую лошадь.
Прошлым чемпионом был, естественно, сам Эдуард. Но теперь, если слухи, ходящие по городу относительно способностей Ретивого, не лгали, вполне могло получиться так, что Михаил подвинет его на пьедестале славы. С этой мыслью было сложно жить, в душе Эдуарда поселился лёгкий страх, таящийся под ложечкой, поднимающий его с кровати в предрассветные часы и заставляющий смотреть вдаль из окна, сосредоточенно изучая тени древних руин на горизонте.
Эдуард был очень красив, храбр и привлекателен. Все знали об этом и относились к нему, имея в виду эти его качеств. Правда, храбр он был только на людях, а наедине с самим собой очень боялся не соответствовать своему блистательному образу, поэтому проблемы ангара и семейной прибыли заботили его гораздо меньше предстоящей скачки.