Но утром, когда всему городу стало очевидно, что зачинщик беспорядков подло сбежал, а мятеж почти подавлен. Многим особенно усердным горожанам захотелось отыграться на его потаскухе. Дверь в её комнату выбили. Одежду на ней разорвали. Перемазали грязью с нечистотами и в таком виде вышвырнули на улицу. Варенька не сопротивлялась. Какая-то часть её, даже была согласна с их действиями. Она просто шла по улице, угрюмо опустив голову и, старалась поплотнее закутаться в оставшиеся на ней лохмотья. В городе её знали. А теперь, поэтому похоже ненавидели. Многие швыряли в неё гнилые фрукты, кричали мерзкие и оскорбительные вещи.
Горожане были на подъёме, они радовались и ликовали. Зло было почти побеждено. Предатели убиты, арестованы или в бегах. Выплеснуть свою радость, расправившись над кем-то явно «виновным», и не могущем дать сдачи, казалось им делом естественным и желанным. Но Варя их не видела и не слышала. Она смотрела на частично разорённый город, на ещё не до конца убранные трупы и так же, как и многие тем утром считала себя виноватой или, по крайней мере, причастной к происшедшему. Она шла через центр города подальше от торгового квартала в сторону западных ворот. На главной площади, у здания городского веча ей здорово досталось от поверивших в свои силы городских ополченцев, готовящихся идти, штурмовать казармы. Но и это испытание осталось позади. Варенька углубилась в более тихую часть города в меньшей степени пострадавшую от беспорядков. В конце улицы виднелись обгоревшие руины бывшей школы Годфри, остальные здания в этой части города были беднее, чем в других районах, поэтому сохранились лучше. Улица была почти пустой и утопала в кустах цветущей сирени. Когда она проходила перекрёсток с небольшим переулком, её окликнул чей-то тихий голос, почти шёпот. Прежде чем она обернулась, зовущему потребовалось обратить на себя внимание более действенным образом. Схватив Вареньку за волочащийся сзади рукав, этот человек утянул её в проулок за куст сирени. Она не сразу поняла кто это. Но человек явно был ещё юношей и точно знаком с ней.
– Это я, Игнат. Ты что не узнаёшь меня? – Сказал он Вареньки шёпотом.
Она покачала головой. А он легонечко пошлёпал её по щеке.
– Слушай меня, давай возвращайся на землю. Я за тобой давно иду. В обиду тебя больше не дам. Если, конечно, ты опять в центр города не пойдёшь и на рожон лезть не будешь. Мне в городе тоже нельзя быть. Иди за мной. Я знаю одно укромное место. Там пока остановимся. Переждём немного и решим, что делать.
Игнатий снял с себя большой дорожный плащ и укутал свою новую спутницу.
– Так, ты хоть не будешь в глаза бросаться всякой сердобольной мрази. Пойдём.
Он взял её за руку и, озираясь по сторонам, повёл из города в том же направление. Поравнявшись с обугленными останками Школы воинов, он присвистнул и цокнул языком. «Ну и натворили дел за день!» – Сказал он как бы себе шёпотом и ускорил шаг, увлекая за собой безвольную Вареньку.
– Послушай, – вдруг сказал он. – Мне надо своего коня забрать. Я его пристроил в одном месте, чтобы в глаза не бросаться. Мы сейчас к моему приятелю зайдём. Он на этой улице живёт. Посидишь у него, подождёшь меня немного. Я заберу лошадь и мигом к тебе. А потом рванём из города и поминай как звали. Хорошо?
Варенька кивнула в знак согласия. В сущности ей было всё равно. Игнатий подвёл её к калитке, оказывается, они уже стояли рядом с нужным домом и три раза свистнул особым образом, как-то по птичьему, Варя не разобрала. Через некоторое время щель в калитке приоткрылась и из неё показалось веснушчатое лицо мальчишки. Он был на несколько лет младше Игната, но имел ещё более деловитый вид.
– Чего тебе?
– Слушай дело одно есть. Девушку эту надо на полчасика спрятать, ну или на часик самый край.
– Дома не могу, я сегодня с батей.
– Ну это не обязательно. Дома даже не надо. Есть место, в котором ближайшее время никого не будет?
– Ну, есть, конечно. На чердаке сарая сеновал. Там кроме меня вообще мало кто бывает.
– Ладно, давай её туда. А я мигом.
– Давать-то давай, но знаешь оно как… чтобы хорошо всё было сделано…
– Понял, понял. – Игнатий полез в карман и достал несколько монет. – Так пойдёт.
– Ладно ради нашей дружбы. У другого человека деньгами не взял бы. Что теперь с ними будет, когда Флора нет, а торговый квартал неизвестно в каком состоянии.
– Да никуда они не денутся. Что думаешь, картошку на сапоги будем менять. Это не удобно.