– Ну ладно, говорю, возьму ради нашей дружбы. Ты лучше скорее возвращайся. Время-то неспокойное.
– Ты деньги взял, помни, значит, уговор должен выполнить.
– Это железно, если взял, значит сделаю, как обещал.
Веснушчатый мальчишка повёл их вдоль ограды к выходу с другой стороны двора. Игнатий проследил, чтобы всё было устроено как обещано. Они вместе помогли Вареньки взобраться на сеновал и убрали лестницу. То ли опасаясь, что она сбежит, то ли, что кто-то её украдёт.
– Постой, – сказал веснушчатый, – это та, о ком я думаю.
– Да.
– Кто её так отделал?
– Да, похоже, что полгорода. У тебя переодеть её не во что?
– Ну только мамкино. Но она заметит пропажу, мне влетит потом.
– Да нехорошо. Ладно я придумаю что ни будь. Бывай, мне спешить надо.
Игнатий, подняв ворот куртки и втянув шею поглубже с надеждой, что так его никто не узнает, отправился за своим новым, прекрасным, конём. За которого он теперь волновался гораздо больше, чем за себя.
Спустя примерно час с небольшим Игнатий галопом нёсся назад по улице, на которой оставил Дуняшу. Никого, не таясь и с выражением лица настолько перекошенным, что сразу было непонятно, зол он, испуган или слишком сосредоточен. В его левой, немного оттопыренной руке, как знамя развивалось женское платье, а дорожные сумки у седла были полны всякой снеди. Он без стука, но с ужасным грохотом ворвался во двор веснушчатого, так что поднял на ноги всю его семью и, срываясь почти на крик, начал рассказывать о вторжении в город пришельцев, оставляющих за собой горы трупов и мечущих огонь и молнии так, что сам Годфри не смог с ними сладить.
– Срочно, срочно! Надо уходить из города. Они кого-то ищут и грозятся каждый день убивать граждан. – На более подробные расспросы Игнатий ответить не мог. Сказал, что умчался оттуда галопом. Видел бойню и слышал их слова сам. Но ждать продолжения не стал и сейчас задерживаться не намерен.
Он у всей семьи на глазах почти волоком стащил ошалевшую Варю с сеновала. Погрузил её на лошадь, так словно она была неодушевлённой поклажей. Вручил ей платье и сел в седло сам. Подстегнул Ретивого, Варя едва удержалась, сидя на его крупе и, если бы у куртки Игната не было такого крепкого и удобного ворота точно слетела бы в грязь. Спустя пару минут они вырвались из города через западные ворота.
Ретивый был превосходным конём. Он шёл мягко и уверенно, скакать на такой лошади было одно удовольствие, для него не представляло никакого труда нести двух всадников. С того момента, как Игнат стал его хозяином, удовольствие от езды начало затмевать все прежде пережитые радости и теперь только одно осознание того, что он стал владельцем такой лошади делало Игнатия счастливым. Но Варенька была никудышной наездницей, она периодически теряла равновесие и удержаться на лошади могла, только крепко обхватив двумя руками Игната. С одной стороны, ему была приятна такая близость. С другой Варя силилась стащить его вниз и упасть сама, это очень отвлекало и мешало ехать. Поэтому достаточно скоро он пустил Ретивого шагом и решил попробовать завязать диалог со своей спутницей.
Кошмар совместной езды на спине одной лошади тем временем вернул Варю к реальности, заполнив её сознание ощущениями собственного тела. А поведение Игната перед их бегством из города и его лоскутный рассказ настолько напугали её, что она стала понемногу забывать о своих прежних переживаниях. И всё больше и больше походила на нормального человека.
– Слушай, – сказал он, начав почему-то с самого страшного, вместо того чтобы вначале постараться успокоить девушку, которой столько пришлось пережить накануне. – Там такое было… Я, когда лошадь забрал, решил где ни будь платье стащить, поэтому оказался во дворах, у дороги, ведущей на север. Потом огляделся, хотел уже к тебе скакать, но смотрю, идёт толпа этих долбаных ополченцев, которые над тобой тоже издевались. Спереди их ведёт Годфри. Куда они шли я не знаю. Я притаился и жду. Думаю, не дай Бог кто ни будь узнает. Потом смотрю, им навстречу какие-то люди странные в ворота заходят. У нас в городе таких нет и, похоже, не было никогда. А потом они с Годфри поговорили и что-то пошло не так. У них такие штуки в руках, которые молниями стреляют, и они в одну секунду положили половину ополченцев и чуть Годфри не прикончили. Тут, я должен признаться тебе, совсем струсил и тихонечко коня развернул и хотел дворами оттуда поскорее выбраться, но в этом платье запутался, оно сушилось как раз на верёвке. Потом слышу, пришельцы говорят, что если им какого-то человека не выдадут, то они будут людей убивать. Тут я это платье стащил и галопом к тебе. Так что нам в город никак возвращаться нельзя. Продуктов я набрал предусмотрительно. Сейчас ручей найдём, тебя отмоем и переоденем. А потом поедим.