«Как печально, что река у нас не судоходная. Вниз по течению пороги и перекаты, а выше мели и узкие протоки. Потом похоже на то, что какие-то твари живут в этих водах. Не случайно люди пропадают даже на берегу. К реке и подходить то опасно не то что плыть по ней. Иначе, можно было бы путешествовать на лодке, создать колонию вниз по течению или найти другой город и торговать с ним». – Мечтал вслух Эдуард. Он, когда оставался наедине сам с собой, любил, так сказать, «поговорить с умным человеком».
Солнце клонилось к закату и становилось всё более очевидно, что ни до какого отшельника он сегодня не дойдёт и надо остановиться в таверне рядом с фермами, у мельницы. Там его знали, и по этой причине такая мысль была отброшена, вместе с надеждой на горячий ужин и сухую тёплую кровать.
«Как же я отвык от пеших прогулок и дорогу совсем забыл». – Продолжал шёпотом жаловаться сам себе Эдуард. – «Всего полгода не был в этой стороне поселения, и раньше один сюда не заходил. Но неужели заплутаю на прямой дороге».
Говорил Эдуард ещё много и по большей части жаловался: на самого себя, дорогу, сапоги. Вспомнил даже прислугу и досталось, конечно, Игнату. Весь его монолог продолжался, пока за его спиной не раздался скрип телеги. Эдуард съёжился, потому что был уверен – каждый человек отлично его знает, и сильнее натянул капюшон. Звук колёс и топот копыт постепенно приближался. Но, было ясно, что телега едет медленно. Звуков хлыста неслышно вовсе, а скрип плохо смазанной ступицы доносился с ощутимыми перерывами. Эдуард, поддавшись овладевшему им волнению, собирался свернуть с дороги и пойти прямиком в поле, схоронится где ни будь между кустами, но вовремя опомнился, сообразив, что такое поведение вызовет ещё большее подозрение, чем одинокий путник на дороге в вечерний час. «Может, просто мимо проедет?!» – Промелькнула в голове надежда. Но телега потихоньку поравнялась с ним и где-то у Эдуарда над головой раздался голос возницы:
– Тебя подвезти молодой человек?!
– Нет, нет. – Сказал Эдуард, не поднимая головы. – Спасибо я почти пришёл.
Телега проехала мимо и вслед за ней осталось замечание удивлённого возницы:
– Куда он здесь дошёл?! Нет же здесь ни хрена!
Телега медленно покатила дальше по дороге, скрипя и погромыхивая.
«Как он понял, что я молодой человек, он же не видел моё лицо?» –Судорожно стучали мысли в голове Эдуарда. – «Неужели узнал меня. Меня все знают. А вдруг всё выплывет, я никогда не отмоюсь… но, нет, нет, проигрывать нельзя, потом мало ли,может, и обойдётся, может, Игнат принесёт добрые вести, а слухи, как всегда, раздуты».
Медленно, но верно солнце уходило к горизонту. Эдуард начинал кутаться в плащ не только потому, что боялся быть узнанным. «Любая дорога куда ни будь да выведет, как же я так не рассчитал время, и на постоялый двор не зайдёшь». – Продолжал свой внутренней монолог Эдуард. Потом, выговорившись он, сжал кулаки и несколько раз про себя смачно выругался.
Спустя примерно пару часов, с поздними вечерними сумерками Эдуард всё-таки дошёл до мельницы, понял, что не ошибся с выбором направления, только не рассчитал свои силы и время. До хижины отшельника оставалось ещё около трети пути, часть которого надо было пройти по узкой тропинке ночью, через поля, овраги и перелески. На улице стало совсем прохладно и он с грустью и тоской смотрел на светящиеся окна таверны «Жёрнова». «Кто сочиняет этим местам такие названия», – подумал с ненавистью Эдуард, – «Неужели нельзя придумать ничего более экзотического?!».
Он тихо прошёл к мельнице и уселся у самого колеса, медленно крутящегося скрепя жерновами и хлюпая по воде лопастями. Под его ритмичные звуки Эдуард затянулся трубочкой, выпуская клубы едкого дыма. Он любил хорошую махорку, как и большинство торговцев. От воды тянуло не уместной в это время суток прохладой, но уставшие от долгой ходьбы ноги так были ему благодарны за отдых, и махорка так приятно расслабляла, что все остальные детали антуража только радовали, как, и течение бурной реки, несущее свои воды к крутым перекатам, и мельница, хоть, и фермерская, не принадлежащая гильдии, всё равно техническое сооружение, к которым Эдуард был, в принципе, неравнодушен. Он снял тяжёлые сапоги и, прикрыв ступни полой тёплого плаща, испытал настоящее блаженство, а когда достал фляжку с бренди и отхлебнул первый глоток, по телу разлилась тёплая нега. Настроение поправилось, от спиртного проснулся аппетит, и он с удовольствием поел, припасённый из дома хлеб с ветчиной и сыром.